– Ничего сложного в этом нет, я знал, что ты сразу поймешь, – улыбнувшись, сказал он.
– А без ДТП его судьбу нельзя изменить? – наконец-то спросил я, размышляя об этом еще с момента прочтения папки.
– Без ДТП? Это уже будет что-то свое. Мы с тобой уже говорили сегодня об этом. Никто не знает, к чему это может привести. Шанс, что все обойдется один на миллион.
– Даже этот ваш синий экран не знает?
– На нем, конечно, можно поэкспериментировать, но придется перебрать миллионы вариантов, а на это уйдет много времени и сил. Мы не можем себе этого позволить.
Я был уверен, что это пустые отговорки, просто ему лень этим заниматься, конечно, легко соблюдать план, когда он уже написан. Но что делать, если этот план неидеален? Почему кто-то обязательно должен погибнуть. Умел бы я пользоваться этой синей штукой, не поленился бы и просмотрел все возможные варианты.
– Уже довольно много времени мы с тобой провели, – сказал он, заметив, что я притих и не задаю больше вопросов. – Пора, пожалуй, расходиться. Работать тоже надо в меру, иначе она быстро станет в тягость.
– Можно, я еще тут немного посижу? – попросил я его.
– Ну если хочешь то посиди, вряд ли ты тут сможешь что-то сломать, – сказал он, с довольным видом учителя, у которого получилось заинтересовать ученика наукой. – А я пойду прогуляюсь, мне необходимо сменить обстановку, все боюсь что от вида этого кабинета меня начнет воротить.
Он вышел в дверь, я не обратил внимания куда, может, опять в сад, в котором мы сегодня сидели, может, у него еще были любимые места. Это мне было не важно, гораздо важнее, что сейчас я остался один в кабинете наставника. Еще недавно я и подумать о таком не мог.
18
Оставшись в одиночестве, я принялся усиленно всматриваться в синий экран, пытался махать перед ним руками, дуть на него. Ничего не выходило. Я даже попытался протереть его рукой, но моя рука просто прошла сквозь него, словно там ничего и не было.
Я пересел в кресло наставника, полагая, что, возможно, угол зрения что-то изменит. Ничего. Синий экран оставался синим. Я откинулся на спинку кресла и стал размышлять.