– В основном так и есть. Но ты выбирал людей без будущего, которым суждено было умереть, чья душа должна была освободиться, и переродиться заново. Ты сам выбрал себе такой путь. Выбирая кому жить, ты автоматически выбираешь и кому умереть. Это связанно тесными узами и одно невозможно без другого.
– Как же мне теперь жить, зная, что я виновен в смерти невинных людей?
– Тут тоже выбирать тебе, ты можешь думать о тех, кто умер, а можешь думать о тех, кто остался жить. Ведь они живы благодаря тебе. У человека всегда есть выбор, с какой стороны смотреть на ситуацию, чувствовать себя жертвой обстоятельств или же самому создавать иные обстоятельства.
– Я уже не верю, что у человека есть выбор, – разочарованно произнес я. – Я ведь сам пытался изменить свою судьбу, но в итоге я лишь повторил задуманное вами.
– Не мной, – с грустью ответил он.
– Что это значит? Разве не вы пишете судьбы?
– Нет, я лишь смотрю за ее ходом и корректирую, чтоб человечество не свернуло со своего пути.
– Но почему вы при первой встрече, мне соврали? – мой образ безгрешного наставника рушился на глазах.
– Потому что так проще произвести первое впечатление, и избежать лишних вопросов. Разве бы ты стал помогать судьбе, если бы даже не знал, кто ее пишет?
– Но вы-то знаете. Рассказали бы мне все сразу, и это бы не повлияло на мое решение, – неуверенно сказал я.
– Нет. Не рассказал бы. Я тоже не знаю, кто придумывает план, которому мы следуем, – разочаровано произнес он.
От никак не ожидал такого ответа. Я даже не знал, что теперь спросить, чтоб продолжить разговор. Он отодвинул все бумаги, лежащие на столе, и провел рукой в воздухе, словно снимая невидимую паутину. Над столом появилась голограмма, напоминающая экран компьютера.
– Вот тут мы берем всю информацию, – тихо произнес он. – Тут отмечены, все точки пересечения судеб, все их сплетения, все события, которые должны наступить, и все нежелательные события которые могут наступить, если какая-то судьба не выполнит своей задачи, и мы не успеем вовремя откорректировать этот момент.
– Но я тут ничего не вижу, кроме голубого поля, висящего в воздухе.