Я всегда брезгливо проходил мимо вывесок похоронных бюро, думая, что неэтично наживаться на горе людей. Сейчас же эти бюро стали моим спасением. Они взяли на себя все обязанности, так что я смог больше времени провести с мамой. Я впервые посмотрел на ее ладони, и это меня успокоило. Ей отводилось еще довольно много времени. И все же одна деталь меня удивила – судя по линиям, с сыном она простилась четыре года назад.
Отец всегда просил, чтоб его после смерти кремировали. Его приводили в ужас мысли о том, что его разлагающееся тело будет загрязнять землю и служить кормом червям. И все же мама настаивала на погребении и отпевании в церкви. Я не мог с ней спорить, все же это она последние годы была рядом с ним, а не я.
Проститься с ним пришло довольно много людей. Большинство я даже и не знал, в основном, это были его коллеги. Я пытался сдержать слезы, и все же мои глаза были мокрыми. Я чувствовал на себе вину за его преждевременную кончину. У нас с ним были довольно холодные отношения. Не потому что мы не любили друг друга, просто, мы об этом не говорили. Он всегда своим примером старался показать мне, что мужчина – это в первую очередь логика и холодный расчет, и только на основе их необходимо принимать решения.
Я рассматривал всех, кто пришел в церковь, стараясь найти кого-то знакомого, с кем бы можно было поговорить и, хотя бы ненадолго, отвлечься от этой траурной обстановки. Мой взгляд замер. Возле входа стоял тот самый, светловолосый парень и вытирал слезы. Его приход на похороны моего отца, озадачил меня даже больше, чем его появление в моей квартире. Я двинулся в его сторону, намереваясь наконец-то разобраться с мучившими меня вопросами. Увидев меня, он проскользнул в дверь. В церкви было довольно тесно, и, добираясь до выхода, я потерял много времени, обходя пришедших людей. Было бы бестактно с моей стороны сейчас их расталкивать. Когда я все же вышел из церкви, никого похожего на того парня не увидел.