– Нет, – задумчиво ответил наставник. – Ты должен понять, что человек сам должен хотеть изменить свою судьбу. Если же его все устраивает, и он не намерен ничего менять, то мы тут бессильны. Это можно сравнить с алкоголизмом, если человек не признает себя больным и не захочет выздороветь, то врачи не смогут ему помочь. Вот поэтому вы для нас так и важны, к вам приходят люди, верящие в судьбу и готовые ее поменять.
Я понял свою главную ошибку, я сам жаждал менять судьбы людей, даже не интересовавшись, хотят ли они этого. И все же у меня был еще один вопрос:
– А моя дружба с химиком – это тоже часть вашего плана?
– Дружить с ним или нет, тебе решать. Это уже ни на что не повлияет, – с безразличием сказал он.
– Значит, взрыва дома не отменить? – разочарованно спросил я.
– А почему ты решил, что взрыв дома связан только с химиком? Если происходит крушение самолета, полагаешь, что это только из-за того, что кому-то из пассажиров суждено умереть? Не думай, что из-за одной души будет планироваться какая-нибудь катастрофа, – продолжал говорить он, совершенно не дожидаясь ответов на свои вопросы. – Для катастрофы нужно, чтоб сотни деталей пазлов сложились в одну картину, если хотя бы одна деталь будет отсутствовать ни чего не выйдет. Не забивай себе голову этим взрывом. Просто живи дальше, как живешь сейчас. Ты наконец-то стал получать удовольствие от своей жизни, так зачем все это рушить из-за того, что ты не в силах изменить?
Я молча сидел на диване, уставившись в пол. Мне больше не чего было сказать. Эту битву с наставником я проиграл. Хотя он вряд ли расценивал этот разговор как битву, скорее, для него это был очередной урок, на котором он снова поставил на место разбаловавшегося ученика.
31
Проснувшись на следующий день в своей кровати, я провел, пожалуй, самый мучительный день в моей жизни. От майора не было вестей, как не было известий и от инженера. Весь день я ходил по квартире сам не свой, пытаясь представить, что же случилось в тот вечер. Может, инженер и не в больнице. Он бы уже позвонил, если бы что-то с ним случилось, его же не должны были убить.