Ахмад наклонился ближе. Его взгляд метался между лицом и сжатыми пальцами. Мёртвое тело не могло сжать кулаки так сильно. Казалось, что даже смерть не смогла разжать его пальцы.
– Вы когда-нибудь видели такое? – прошептала Таня, единственная девушка в их группе.
– Может, судороги перед смертью? – предположил Давид, но его голос дрогнул.
Ахмад сглотнул, чувствуя, как внутри зарождается странное беспокойство. Он не мог объяснить, но у него было ощущение, что тело перед ними… не просто тело. Будто оно всё ещё что-то скрывает. Ахмад пытался убедить себя, что его тревога – всего лишь игра воображения. Мёртвые не могут ничего скрывать. Мёртвые не могут чувствовать. Но стоило ему посмотреть на искажённое выражение лица покойного, на его сжатые до белизны кулаки, как уверенность начинала медленно ускользать.
– Кто-то должен разжать руки, – нарушил тишину Тимур.
Он явно пытался держаться, но даже ему было не по себе. Обычно он первым хватался за скальпель, с азартом погружался в процесс, но сейчас не спешил.
– Я сделаю это, – сказал Ахмад, сам не понимая, зачем вызвался.
Подойдя ближе, он ощутил ледяной холод, исходивший от тела. Конечно, все трупы холодные, но этот… Было ощущение, что холод от него какой-то другой, будто проникающий внутрь. Ахмад осторожно взял одну руку покойного и попытался разжать пальцы. Они были твёрдыми, как камень. Он надавил сильнее. Кожа поддалась, но с неохотой, а суставы издали сухой хруст, как старые двери, открывающиеся после долгих лет запустения. Когда пальцы наконец разжались, из ладони что-то выпало. Небольшой, скомканный клочок бумаги, пропитанный желтоватой влагой.
– Что это? – выдохнула Таня.
Ахмад поднял бумагу и развернул её. Почерк был кривым, выведенным дрожащей рукой, как будто писавший был в ужасе.
«Они здесь. Они ждут меня в темноте.»
Тишина в лаборатории стала гробовой.
– Что за чёрт… – выдохнул Тимур, отступая назад.
– Это… может быть записка из его жизни? – предположил Давид, но в его голосе не было уверенности.