Сказ о душе
О душе ли много знаем? Помним часто лишь про то,
Что она болит, страдает… Не видал её никто…
Тело только оболочкой проявляется у нас.
Есть почти такое точно – в нём эфира наш запас.
В нём энергии причина, сил приливы – тоже в нём.
Для работы нет почина – знать, в эфире суть поймём.
Ну а дальше что за тело? Из эмоций состоит.
Для желаний нет предела. В них куётся наш неврит.
Если страстью или гневом наполняем вдруг сердца,
Если жадность беспредельна или зависть без конца…
Знать, не блещут наши чувства – грязный сор пустой души!
Не видать во тьме искусства – сам ты факел потушил.
Если слышен трепет звонкий – в сердце колокол стучит,
Боль в комок сжимает больно, состраданием кричит,
Значит, сердце твоё чисто и душе самой решать,
Как достигнуть цели быстро – цепи кармы затрещат.
Властелин своих желаний, телом чувства овладев,
Плоть избавит от страданий – он душой не охладел.
Дальше – новой оболочкой одевается душа…
Звать ментальной, но не прочной, – как огонь, мозги трещат.
Человеческий компьютер под названием наш мозг,
Выдав фразу «бутер-мутер», выдав парочку угроз,
Сам работать не способен и для нас не постижим, —
Для мечты не приспособлен запечатанный тот джин.
В чём же дело, в чём причина, в чём дебилов парадокс?
Тело слабое развито, – знать, компьютер слишком прост!
Нелегко во тьме расширить нам сознание своё.
В нём возможности большие, но не каждый то поймёт,
Что и мозг черпает силу, силу мудрости, творит.
Что же разум возмутило? – Нужно нам поговорить.
Тело то из наших мыслей бесконечных состоит.
Зависть, злоба… – грязь лишь брызнет, и раздавлен ими ты.
Эта ненависть – убийца, помутила разум твой,
Тело желчи в нём развила с исковерканной судьбой.
Да, судьба, что выше чувства и ментала бытия,
Есть правитель наш искусный – с кармой связан ты и я.
Состоит из Света чаша и кармических структур:
В ней деяния все наши и эмоций всех пурпур.
В ней оттенок мыслей сразу, как вибрации посыл,
Вызвать может и проказу. Будешь счастлив иль босым.
Что посеешь – то пожнётся, как аукнется – поймёшь!
Нам без пакостей неймётся – отрастает кармы хвост.
Всё хранит в себе и знает наша тайная душа,
Опыт прежний созидает – что творил и чем дышал!
Почему горька расплата за дела минувших лет?
Ты не вспомнишь и по блату тот, в грехах угасший Свет.
Слишком мудро, если знает обо всём одна душа.
Но не зря ведь подрастает горьким опытом она, —
Нам дают свои уроки – знаний горьких в них запас…
Как же это? Дальше строки не поймёт ли кто из вас:
Тело кармы и причины с Высшей связано Судьбой!
Знать, у всех сидит причина Божьей Искры и со мной.
В древних сказано легендах – на Востоке их хранят…
Есть и в наших что-то генах… Сказки душу вновь пленят.
Только то совсем не сказка, а предания веков, —
Восемнадцать не напрасно миллионов лет живёт
Божья Искра в человеке – падший Ангел во плоти!
Опустился дух на веки, чтоб от смерти нас спасти.
Потому душа бессмертна, развивается всегда…
Плод вкусив в раю запретный, осознала суть стыда.
Опустившись в грязь желаний, поднимаемся мы вновь.
И причину всех страданий Ангел снова дать готов.
Плоть рождается младенцем, но душа уж не чиста…
Нужен ли кому «Освенцим» вместо Божьего Креста?
Так ли всем нужны страданья, беды, горечь и печаль,
Чтоб душа всё примечала, словно Божию печать?
Быть душе разумной трудно, чтобы злобу не творить,
Чтоб не ссориться с подругой и любовь не погубить.
Нам дано любить и плакать, так зачем же грешный стон?
Нужно ли всем в бездну падать вместо взлёта в унисон?
Не агрессией – любовью облучать ты должен зло.
Чтоб не стала боль чужою – сам твори одно добро!
Мы растём душой безбрежно и космический магнит.
Манит в дали нас, как прежде. Пусть душа Огнём творит!
Вот она уже, как гений – простодушна и добра!
Чудо сказочных творений – грязь осыпалась сама…
Божьей Искры в том причина – Дух Святой во тьму сошёл, —
Словно пламенем лучины ты костёр в себе нашёл.
Божья Искра!.. Знать о Боге впереди наш разговор —
Новый сказ прочтём в итоге… Бога нет? Про то наш спор.
25.03.97 г.
Петушиный бой
(сказка)
Припомнил вдруг чужой курятник, себя – настырным петушком —
Горластый фраер и развратник, а холка – с юности пушком…
Внутри сидит петух облезлый и стережёт подшефных кур!
Быть может, нрав его помпезный, ну, сколько он имеет шкур?
Что ж, с ним бы драться и не стал я, но заприметил на шесте,
Среди кудахтающей стаи девицу-курочку в гнезде!
Она несла златые яйца и хороша была собой:
Умна, стройна. Влюбился, братцы! Не я ли встретился с судьбой?
Очаровал меня тот голос и мыслей зрелых глубина!
Она ржаной клевала колос, от жердей выгнулась спина…
Мне пташку сразу захотелось в царевну-лебедь превратить.
Та мысль крутилась и вертелась. Стал чаще в гости заходить.
А что ж петух тот, бедолага, – неужто сможет всё стерпеть?
Хозяин там пока он, благо, – давно пора рассвирепеть!
Нашли с ней общее мы дело и перья начали крутить.
Причёски делали умело – друг друга начали учить.
Ещё пришла в курятник галка (мужского рода), вместе мы
Кольцо замкнули, взяли прялки – из перьев стали ткать холсты.
Потом и вовсе обнаглел я – гулять с ней начал при луне,
Прелестным голосом запел вдруг и уж почти сманил к себе.
А что ж «лопух» тот – свирепеет, уж кровью налиты глаза!
От злобы холка багровеет, – вот-вот появится гроза!
И грянул гром из туч небесных! Вскипел от ревности «лопух»,
Когда клевать мы стали вместе… И не беда, что слеп и глух!
Он шпоры старые расправил, острее когти наточил,
И вздрогнуть спящих кур заставил, когда вовсю заголосил!
Уселись все наседки дружно, притихли сразу голоса…
И наш петух – зевать не нужно, – готовит шпоры
А глаза – Горят задором. Взгляд что искры.
Не перья – пламенный костёр! Такой же глоткой голосистый.
А каждый коготь что топор!
И вот пошёл наш друг огнистый, игривой яростью дыша, —
Глаза горят, от шпор лишь искры… И начал кур он потешать!
Ах, что тут было, – рассказать бы – сцепились вместе петухи…
Да разве кто сейчас разнял бы? Не стали б ради чепухи
Они щипать друг другу перья, свои случайно подставлять,
Чтоб петушиное всё племя кровавым потом прославлять!
Не знаю, сколько это длилось – давно померкли небеса.
Лишь пыль в курятнике клубилась да хрип похож на голоса.
Сидит и курочка, примолкла… Блестят печальные глаза…
Из-за неё ведь вся размолвка – вон, с кровью, пуха полоса!
Сцепились, бьются не на шутку! У старика ли хватит сил?
А наш петух кричит: «Спущу-ка тебе я шкуру – не просил.
В чужое вмешиваться дело! Ах, старый пень, сидел бы, спал!»
И снова дело закипело. Видать, последний час настал!
Вот «пень» и сам уж отступает – надолго ль хватит старика?
Не скоро перья отрастают… Мораль же сказки такова:
«Спасайся сам, когда не можешь сберечь своих подшефных кур, —
На плаху голову положишь» – Видать, и впрямь он самодур.
Где ж это видано такое? В моём курятнике – злодей!
Яйцо похитить золотое с несушкой вместе захотел!
Да что ж теперь поделать, братцы? Придётся, видно, отступить!
Нет сил с ворюгой больше драться. Водицы некогда испить!
А добрый молодец при шпорах! Да стал бы кто врага терпеть?
Вот и взорвался старый порох… Теперь приходится хрипеть.
Нет больше голоса на крики – в бою он голос надорвал!
Старик не может даже пикнуть, ну а наглец бьёт наповал!
Тогда взмолился старикашка, из круга за черту ступил,
Заблеял, словно та барашка, и даже слюни распустил.
Но что предпримет забияка?.. Не добивать же старика!
Оставить косточки собакам? – Да не поднимется рука!
И наш петух остепенился. Да, много перьев потерял
За то, что в девицу влюбился. Но клювом в грязь он не упал!
Отважен был (со стариком-то)! Была победа нелегка!
Ещё куда ни шло при ком-то, но сердце юноши пока
Не оскудело от желаний хохлатку ту заполучить.
А сколько вытерпел страданий! Пора с победой и почить!
Пусть подбирает свои перья тот старый мерин, – вот лопух!
Здесь пощипал я их, не меря, – набить в подушку бы тот пух!
А сердце девицы немеет! И, право, жалко старика!
Ну, кто теперь его согреет? Вон – весь согнулся, жив пока!
Но сердце юноши ликует! Пора и честь за всё воздать!
Победу сладкую смакует, – чего же было ожидать?
Подходит скромная хохлушка, он за крыло её берёт:
«Ох, ненаглядная несушка! Кто ж кровь мою-то оботрёт?!»
К нему хохлатка прилепилась и обняла его крылом…
Сердца их радостно забились… И безразлично, что кругом
Подруги с завистью глазеют, и злоба каждую берёт, —
Глаза безумно зеленеют, что не её пришёл черёд!
Так что ж, конец той будет сказке? И как они сейчас живут? —
«Озолотил её он лаской. Она же ходит в институт;
Цыплята дружною гурьбою шагают сами в детский сад —
Так будем жить и мы с тобою», – подругам куры говорят.
30.03.97 г.