какое
влияние нечто подобное имеет на вас.
Особенно, если вы никому не можете об этом
рассказать. Хотя, думаю, сейчас это уже не имеет
значения.
Нина протянула руку и погладила меня по
спине.
— Сегодня вечером ты не один.
— Возможно…, — ответил я и продолжил
рассказ.
— Я почти уверен, что это случилось в
пятницу после обеда. Я сидел в своем любимом
кресле у окна, просматривая варианты
результатов спортивных игр на ближайшие
выходные. Я раздумывал о том, стоит ли мне
провести еще одну медитацию. В конце концов,
никто не говорил, что мне можно или нельзя
этого делать. Но в то же самое время я ощущал в
мозгу некоторое беспокойство по поводу того,
видел ли я на самом деле ангела. В конце концов,
если я вижу ангела, которого на самом деле нет,
то это может означать, что я свихнулся, и если
это так, то очевидно, что я не смогу принять
трезвое решение по поводу того, происходит ли
это на самом деле. Примерно в то время, как я об
этом думал, свет от фонарика привлек мое
внимание. Я осторожно выглянул в окно, чтобы
меня не заметили в случае, если это был отсвет
от фар машины судебного исполнителя.
— Разве ты еще не оплатил все счета при
помощи тех денег, которые выиграл? — спросил
Денни.
— Да где там, — ответил я. — В то время
мне понадобилось бы намного больше денег для
достижения финансового баланса. Я хотел уже
увеличить ставки, но, как вы сами видите,
события стали разворачиваться немного бурно.
Вернемся к рассказу. Когда я выглянул из окна,
не было ни машины, ни кого-либо вообще. Со
вздохом облегчения я вернулся к своим билетам
и чуть не выпрыгнул из кресла. На софе сидел
Сники.
— Вижу, ты трудишься над ставками,
выглядываешь из окна, прячешься от судебных
исполнителей. О, какую запутанную сеть мы
сплели, — сказал Сники, использовав одну из
моим любимых строчек.
В ответ я сказал ему, чтобы он больше так
не подкрадывался ко мне. Я считаю, что даже
галлюцинация должна постучать.
— Я пытался предупредить тебя, но ты
был слишком занят выглядыванием в окно, —
ответил он.
— У каждого свои недостатки, — сказал я.
— Мы просто сидели некоторое время,
уставившись друг на друга. Он наверняка знал,
что я пытаюсь сформулировать вопросы. У меня
уже была их целая сотня, но я не мог
сформулировать ни одного. Мой ум был пуст. В
конце концов я смог что-то спросить.
— Как мне понять, что ты настоящий? —
спросил он.
— Верь! — ответил он.
— А может у меня галлюцинации? —
спросил я, даже не понимая насколько глупым
был этот вопрос. Есть один верный способ
определить сошел ты с ума или нет — это
спросить галлюцинацию, галлюцинация ли у
тебя.
И Нина, и Денни засмеялись, явно давая
понять, что я, должно быть, прав.
— Так как, похоже, шок у тебя прошел,
спроси себя, что приходит после шока? —
спросил Сники.
Я немного подумал.
— После шока приходит отрицание или
неверие, — ответил я. Как раз в это время в
гостиную вошел Руди, посмотрел на Сники,
подошел к тому месту, где я сидел, и лег,
уставившись на Сники.
— О`кей, если ты настоящий, почему я не
помнил о тебе до того дня? — спросил я.
— Нет, ты помнил, — ответил Сники. —
Ты просто решил, что все это выдумал, потому
что тебе было трудно поверить во что-то, что не
вписывалось в тот мир, который ты создал для
себя.
Я ничего не ответил, но, наверное, у меня
был озадаченный вид, потому что, хотя то, что
он говорил, было похоже на правду, я не
чувствовал, что могу согласиться с этим на все
сто.
— К тому же ты был очень мал, и с тобой
случилось много неприятных вещей. Когда дети
или люди проходят через трудный период, они
склонны подавлять некоторые из своих
воспоминаний, чтобы продолжать
функционировать. Это просто инстинкт
самосохранения.
— Я знал, что он был прав, но он все еще
меня не убедил, — сказал я и посмотрел на Нину
и Денни.
Сники, или кем он там был на самом деле,
продолжал убеждать меня.
— К сожалению, воспоминания
складываются в группы, — сказал Сники. — Если
одно воспоминание подавлено, то те
воспоминания, которые могут напомнить о нем,
будут тоже подавлены. То есть я стал
механизмом напоминания, и как только ты меня
увидел, ты столкнулся с тем фактом, что я должен
существовать в реальности. Теперь твой ум
будет работать над тем, чтобы объяснить то, что
ты видишь, и, чтобы проделать это, он будет
искать воспоминания, и одно