нечего, — веско сказал Выбегалло. — Пусть наши
враги, эта, опасаются.
— Помните, я говорил вам, что возможна…
— Вы, товарищ Ойра-Ойра, недостаточно, значить, подкованы.
Отличать надо, товарищ Ойра-Ойра, возможность от действительности,
случайность от необходимости, теорию от практики и вообще…
— Все-таки, может быть, на полигоне…
— Я испытываю не бомбу, — высокомерно сказал Выбегалло. — Я
испытываю модель идеального человека. Какие будут еще вопросы?
Какой-то умник из отдела Абсолютного знания принялся расспрашивать
о режиме работы автоклава. Выбегалло с охотой пустился в объяснения.
Угрюмые лаборанты собирали свою технику удовлетворения духпотребностей.
Кадавр жрал. Черная пара на нем потрескивала, расползаясь по швам.
Ойра-Ойра изучающе глядел на него. Потом он вдруг громко сказал:
— Есть предложение. Всем лично незаинтересованным немедленно
покинуть помещение.
Все обернулись к нему.
— Сейчас здесь будет очень грязно, — пояснил он. — До
невозможности грязно.
— Это провокация, — с достоинством сказал Выбегалло.
Роман, схватив меня за рукав, потащил к двери. Я потащил за собой
Стеллу. Вслед за нами устремились остальные зрители. Роману в институте
верили, Выбегалле — нет. В лаборатории из посторонних остались одни
корреспонденты, а мы столпились в коридоре.
— В чем дело? — спрашивали Романа. — Что будет? Почему грязно?
— Сейчас он рванет, — отвечал Роман, не сводя глаз с двери.
— Кто рванет? Выбегалло?
— Корреспондентов жалко, — сказал Эдик. — Слушай, Саша, душ у
нас сегодня работает?
Дверь лаборатории отворилась, и оттуда вышли два лаборанта, волоча
чан с пустыми ведрами. Третий лаборант, опасливо оглядываясь, суетился
вокруг и бормотал: «Давайте, ребята, давайте я помогу, тяжело ведь…»
— Дверь закройте, — посоветовал Роман.
Суетящийся лаборант поспешно захлопнул дверь и подошел к нам,
вытаскивая сигареты. Глаза у него были круглые и бегали.
— Ну, сейчас будет… — сказал он. — Проницательный — дурак, я
ему подмигивал… Как он жрет!.. С ума сойти, как он жрет…
— Сейчас двадцать пять минут третьего… — начал Роман.
И тут раздался грохот. Зазвенели разбитые стекла. Дверь лаборатории
крякнула и сорвалась с петли. В образовавшуюся щель вынесло фотоаппарат
и чей-то галстук. Мы шарахнулись, Стелла опять взвизгнула.
— Спокойно, — сказал Роман. — Уже все. Одним потребителем на
земле стало меньше.
Лаборант, белый, как халат, непрерывно затягиваясь,