мы писали, мы писали… Ложитесь
спать. Мы уходим, а вы спокойно ложитесь спать. Что вы завтра делаете?
— Жду, — вяло ответил я.
— Где?
— Здесь. И около почтамта.
— Завтра вы, наверное, не уедете?
— Завтра вряд ли… Скорее всего — послезавтра.
— Тогда мы еще увидимся. Наша любовь впереди. — Он улыбнулся,
махнул рукой и вышел.
Я лениво подумал, что надо было бы его проводить и попрощаться с
Володей, и лег. Сейчас же в комнату вошла старуха. Я встал. Старуха
некоторое время пристально на меня глядела.
— Боюсь я, батюшка, что ты зубом цыкать станешь, — сказала она с
беспокойством.
— Не стану я цыкать, — сказал я утомленно. — Я спать стану.
— И ложись, и спи… Денежки только вот заплати и спи…
Я полез в задний карман за бумажником.
— Сколько с меня?
Старуха подняла глаза к потолку. — Рубль положим за помещение…
Полтинничек за постельное белье — мое оно, не казенное. За две ночи
выходит три рубли… А сколько от щедрот накинешь — за беспокойство,
значит, — я уж и не знаю…
Я протянул ей пятерку.
— От щедрот пока рубль, — сказал я. — А там видно будет.
Старуха живо схватила деньги и удалилась, бормоча что-то про сдачу.
Не было ее довольно долго, и я уже хотел махнуть рукой и на сдачу и на
белье, но она вернулась и выложила на стол пригоршню грязных медяков.
— Вот тебе и сдача, батюшка, — сказала она. — Ровно рублик,
можешь не пересчитывать.
— Не буду пересчитывать, — сказал я. — Как насчет белья?
— Сейчас постелю. Ты выйди во двор, прогуляйся, а я постелю.
Я вышел, на ходу вытаскивая сигареты. Солнце, наконец, село, и
наступила белая ночь. Где-то лаяли собаки. Я присел под дубом на вросшую
в землю скамеечку, закурил и стал смотреть на бледное беззвездное небо.
Откуда-то бесшумно появился кот, глянул на меня флюоресцирующими
глазами, затем быстро вскарабкался на дуб и исчез в темной листве. Я
сразу забыл о нем и вздрогнул, когда он завозился где-то наверху. На
голову мне посыпался мусор. «Чтоб тебе…» — сказал я вслух и стал
отряхиваться. Спать хотелось необычайно. Из дому вышла старуха, не
замечая меня, побрела к колодцу. Я понял это так, что постель готова, и
вернулся в комнату.
Вредная бабка постелила мне на полу. Ну уж нет, подумал я, запер
дверь на щеколду, перетащил постель на диван и стал раздеваться.
Сумрачный свет падал из окна, на дубе шумно возился кот. Я замотал
головой, вытряхивая из волос мусор. Странный это был мусор, неожиданный:
крупная сухая рыбья чешуя.