бдениях на Лысой горе с Ха Эм Вием, Хомой Брутом и
другими хулиганами.
Мы с Романом молчали и ждали, когда он исчезнет. Но он,
упаковавшись в мантию, удобно расположился под люстрой и затянул
длинный, всем давно уже осточертевший рассказ о том, как он, Мерлин, и
председатель Соловецкого райсовета товарищ Переяславльский совершали
инспекторский вояж по району. Вся эта история была чистейшим враньем,
бездарным и конъюнктурным переложением Марка Твена. О себе он говорил в
третьем лице, а председателя иногда, сбиваясь, называл королем Артуром.
— Итак, председатель райсовета и Мерлин отправились в путь и
приехали к пасечнику Герою Труда сэру Отшельниченко, который был добрым
рыцарем и знатным медосборцем. И сэр Отшельниченко доложил о своих
трудовых успехах и полечил сэра Артура от радикулита пчелиным ядом. И
сэр председатель прожил там три дня, и радикулит его успокоился, и они
двинулись в путь, и в пути сэр Ар… Председатель сказал: «У меня нет
меча». — «Не беда, — сказал ему Мерлин, — я добуду тебе меч». И они
доехали до большого озера, и видит Артур: из озера поднялась рука,
мозолистая и своя…
Тут раздался телефонный звонок, и я с радостью схватил трубку.
— Алло, — сказал я. — Алло, вас слушают.
В трубке что-то бормотали, и гнусаво тянул Мерлин: «И возле Лежнева
они встретили сэра Пеллинора, однако Мерлин сделал так, что Пеллинор не
заметил председателя…»
— Сэр гражданин Мерлин, — сказал я. — Нельзя ли чуть потише? Я
ничего не слышу.
Мерлин замолчал с видом человека, готового продолжать в любой
момент.
— Алло, — снова сказал я в трубку.
— Кто у аппарата?
— А вам кого нужно? — сказал я по старой привычке.
— Вы мне это прекратите. Вы не в балагане, Привалов.
— Виноват, Модест Матвеевич. Дежурный Привалов слушает.
— Вот так. Докладывайте.
— Что докладывать?
— Слушайте, Привалов. Вы опять ведете себя, как не знаю кто. С
кем вы там разговаривали? Почему на посту посторонние? Почему в
институте после окончания рабочего дня находятся люди?
— Это Мерлин, — сказал я.
— Гоните его в шею!
— С удовольствием, — сказал я. (Мерлин, несомненно
подслушивавший, покрылся пятнами, сказал: «Гр-рубиян!» — и растаял в
воздухе.)
— С удовльствием или без удовольствия — это меня не касается. А
вот тут поступил сигнал, что вверенные вам ключи вы сваливаете кучей на
столе, вместо того чтобы запирать их в ящик.
«Выбегалло донес», подумал я.
— Вы почему молчите?
—