выражалось, потом проговорил:
— А ничего, так и хорошо, что ничего. С праздником тебя с
наступающим. Бывай здоров. Аривуар, значить.
Он напялил ушанку и удалился. Я торопливо открыл форточку. Влетел
Роман Ойра-Ойра в зеленом пальто с барашковым воротником, пошевелил
горбатым носом и осведомился:
— Выбегалло забегалло?
— Забегалло, — сказал я.
— Н-да, — сказал он. — Это селедка. Держи ключи. Знаешь, куда он
один грузовик свалил? Под окнами у Жиана Жиакомо. Прямо под кабинетом.
Новогодний подарочек. Выкурю-ка я у тебя здесь сигарету.
Он упал в огромное кожаное кресло, расстегнул пальто и закурил.
— А ну-ка займись, — сказал он. — Дано: запах селедочного
рассола, интенсивность шестнадцать микротопоров, кубатура… — Он
оглядел комнату. — Ну сам сообразишь, год на переломе, Сатурн в
созвездии Весов… Удаляй!
Я почесал за ухом.
— Сатурн… Что ты мне про Сатурн… А вектор магистатум какой?
— Ну, брат, — сказал Ойра-Ойра, — это ты сам должен…
Я почесал за другим ухом, прикинул в уме вектор и произвел,
запинаясь, акустическое воздействие (произнес заклинание). Ойра-Ойра
зажал нос. Я выдрал из брови два волоска (ужасно больно и глупо) и
поляризовал вектор. Запах опять усилился.
— Плохо, — с упреком сказал Ойра-Ойра. — Что ты делаешь, ученик
чародея? Ты что, не видишь, что форточка открыта?
— А, — сказал я, — верно. — Я учел дивергенцию и ротор,
попытался решить уравнение Стокса в уме, запутался, вырвал, дыша через
рот, еще два волоска, принюхался, пробормотал заклинание Ауэрса и совсем
собрался было вырвать еще волосок, но тут обнаружилось, что приемная
проветрилась естественным путем, и Роман посоветовал мне экономить брови
и закрыть форточку.
— Посредственно, — сказал он. — Займемся материализацией.
Некоторое время мы занимались материализацией. Я творил груши, а
Роман требовал, чтобы я их ел. Я отказывался есть, и тогда он заставлял
меня творить снова. «Будешь работать, пока не получится что-нибудь
съедобное, — говорил он. — А это отдашь Модесту. Он у нас Камноедов».
В конце концов я сотворил настоящую грушу — большую, желтую, мягкую,
как масло, и горькую, как хина. Я ее съел, и Роман разрешил мне
отдохнуть.
Тут принес ключи бакалавр черной магии Магнус Федорович Редькин,
толстый, как всегда озабоченный и разобиженный. Бакалавра он получил
триста лет назад за изобретение портков-невидимок. С тех пор он эти
портки все совершенствовал и совершенствовал.