— Немедленно верните
диван и не смейте сюда больше возвращаться.
— Не верну я диван, — сказал Корнеев. — Эксперимент закончим —
вернем.
Толстый устроил безобразную сцену. «Самоуправство!.. — визжал он.
— Хулиганство!..» Гриф опять взволнованно заорал. Корнеев, не вынимая
рук из карманов, повернулся спиной и шагнул сквозь стену. Толстяк
устремился за ним с криком: «Нет, вы вернете диван!» Тощий сказал мне:
— Это недоразумение. Мы примем меры, чтобы оно не повторилось.
Он кивнул и тоже двинулся к стене.
— Погодите! — вскричал я. — Орла! Орла заберите! Вместе с
запахом!
Тощий, уже наполовину войдя в стену, обернулся и поманил орла
пальцем. Гриф шумно сорвался с печки и втянулся ему под ноготь. Тощий
исчез. Голубой свет медленно померк, стало темно, в окно снова
забарабанил дождь. Я включил свет и оглядел комнату. В комнате все было
по-прежнему, только на печке зияли глубокие царапины от когтей грифа, да
на потолке дико и нелепо темнели рубчатые следы моих ботинок.
— Прозрачное масло, находящееся в корове, — с идиотским
глубокомыслием произнесло зеркало — не способствует ее питанию, но оно
снабжает наилучшим питанием, будучи обработано надлежащим способом.
Я выключил свет и улегся. На полу было жестко, тянуло холодом.
«Будет мне завтра от старухи», подумал я.
Глава шестая
— Нет, — произнес он в ответ
настойчивому вопросу моих глаз, —
я не член клуба, я — призрак.
— Хорошо, но это не дает вам права
расхаживать по клубу.
Г. Дж. Уэллс
Утром оказалось, что диван стоит на месте. Я не удивился. Я только
подумал, что так или иначе старуха добилась своего: диван стоит в одном
углу, а я лежу в другом. Собирая постель и делая зарядку, я размышлял о том,
что существует, вероятно, некоторый предел способности к удивлению.
По-видимому, я далеко шагнул за этот предел. Я даже испытывал некоторое
утомление. Я пытался представить себе что-нибудь такое, что могло бы меня
сейчас поразить, но фантазии у меня не хватало. Это мне очень не нравилось,
потому что я терпеть не могу людей, не способных удивляться. Правда, я был
далек от психологии «подумаешь эка невидаль», скорее, мое состояние
напоминало состояние Алисы в Стране Чудес: я был словно во сне и принимал и
готов был принять любое чудо за должное, требующее более развернутой
реакции, нежели простое