проигрывателем тоже не могу. Не верю я в них. Ты чего-нибудь
попроще. Сапоги, скажем, скороходы или шапку-невидимку… А?
Возникшая было у меня надежда отвертеться сегодня от смазки
«Москвича» погасла.
— Да вы не беспокойтесь, — сказал я. — Мне ничего, в общем, не
надо. Я вас сейчас отпущу.
— И хорошо, — спокойно сказала щука. — Люблю таких людей. Давеча
вот тоже… Купил меня на рынке какой-то, пообещала я ему царскую дочь.
Плыву по реке, стыдно, конечно, глаза девать некуда. Ну сослепу и
въехала в сети. Ташшат. Опять, думаю, врать придется. А он что делает?
Он меня хватает поперек зубов, так что рот не открыть. Ну, думаю, конец,
сварят. Ан нет. Защемляет он мне чем-то плавник и бросает обратно в
реку. Во! — Щука высунулась из бадьи и выставила плавник, схваченный у
основания металлическим зажимом. На зажиме я прочитал: «Запущен сей
экземпляр в Солове-реке 1854 год. Доставить в Е. И. В. Академию наук,
СПб». — Старухе не говори, — предупредила щука. — С плавником
оторвет. Жадная она, скупая.
«Что бы у нее спросить?» — лихорадочно думал я.
— Как вы делаете ваши чудеса?
— Какие такие чудеса?
— Ну… Исполнение желаний…
— Ах, это? Как делаю… Обучена сызмальства, вот и делаю. Откуда я
знаю, как я делаю… Золотая Рыбка вот еще лучше делала, а все одно
померла. От судьбы не уйдешь.
Мне показалось, что щука вздохнула.
— От старости? — спросил я.
— Какое там от старости! Молодая была, крепкая… Бросили в нее,
служивый, глубинную бомбу. И ее вверх брюхом пустили, и корабль какой-то
подводный рядом случился, тоже потонул. Она бы и откупилась, да ведь не
спросили ее, увидели и сразу бомбой… Вот ведь как оно бывает. — Она
помолчала. — Так отпускаешь меня или как? Душно что-то, гроза будет…
— Конечно, конечно, — сказал я, встрепенувшись. — Вас как —
бросить или в бадье?..
— Бросай, служивый, бросай.
Я осторожно запустил руки в бадью и извлек щуку — было в ней
килограммов восемь. Щука бормотала: «Ну, а ежели там скатерть-самобранку
или, допустим, ковер-самолет, то я здесь буду… За мной не пропадет…»
— «До свидания», — сказал я и разжал руки. Раздался шумный плеск.
Некоторое время я стоял, глядя на свои ладони, испачканные зеленью.
У меня было какое-то странное ощущение. Временами, как порыв ветра,
налетало сознание, что я сижу в комнате на диване, но стоило тряхнуть
головой, и я снова оказывался у колодца. Потом это прошло. Я умылся
отличной ледяной водой, залил радиатор и побрился. Старуха все не
показывалась.