да, интересно.
— Но я все это где-то читал, — сказал с сомнением один из
магистров в первом ряду.
— Ну, а как же! А как же! — вскричал Л. Седловой. — Ведь он же
был в описываемом будущем!
— Приключений маловато, — сказали в задних рядах игроки в
функциональный морской бой. — Все разговоры, разговоры…
— Ну, уж тут я ни при чем, — сказал Седловой решительно.
— Ничего себе — разговоры, — сказал я, слезая со стенда. Я
вспомнил, как рубили моего темнолицего собеседника, и мне стало
нехорошо.
— Нет, отчего же, — сказал какой-то бакалавр. — Попадаются
любопытные места. Вот эта вот машина… Помните? На тригенных
куаторах… Это, знаете ли, да…
— Нуте-с? — сказал Пупков-Задний. — У нас уже, кажется, началось
обсуждение. А может быть, у кого-нибудь есть вопросы к докладчику?
Дотошный бакалавр немедленно задал вопрос о полиходовой
темпоральной передаче (его, видите ли, заинтересовал коэффициент
объемного расширения), и я потихонечку удалился.
У меня было странное ощущение. Все вокруг казалось таким
материальным, прочным, вещественным. Проходили люди, и я слышал, как
скрипят у них башмаки, и чувствовал ветерок от их движений. Все были
очень немногословны, все работали, все думали, никто не болтал, не читал
стихов, не произносил пафосных речей. Все знали, что лаборатория — это
одно, а трибуна профсоюзного собрания — это совсем другое, а
праздничный митинг — это совсем третье. И когда мне навстречу, шаркая
подбитыми кожей валенками, прошел Выбегалло, я испытал к нему даже нечто
вроде симпатии, потому что у него была своеобычная пшенная каша в
бороде, потому что он ковырял в зубах длинным тонким гвоздем и, проходя
мимо, не поздоровался. Он был живой, весомый и зримый хам, он не помахал
руками и не принимал академических поз.
Я заглянул к Роману, потому что мне очень хотелось рассказать
кому-нибудь о своем приключении. Роман, ухватившись за подбородок, стоял
над лабораторным столом и смотрел на маленького зеленого попугая,
лежащего в чашке Петри. Маленький зеленый попугай был дохлый, с глазами,
затянутыми мертвой белесой пленкой.
— Что это с ним? — спросил я.
— Не знаю, — сказал Роман. — Издох, как видишь.
— Откуда у тебя попугай?
— Сам поражаюсь, — сказал Роман.
— Может быть, он искусственный? — предположил я.
— Да нет, попугай как попугай.
— Опять, наверное, Витька на умклайдет сел.
Мы наклонились над попугаем и стали его внимательно рассматривать.
На