твоя
была, готов признать, достаточно сложной, но вовсе не белковой
молекулой. И может быть, наша так называемая сознательная деятельность
есть тоже некая разновидность эволюции. Откуда мы знаем, что цель
природы — создать товарища Амперяна? Может быть, цель природы — это
создание нежити руками товарища Амперяна. Может быть…
— Понятно-понятно. Сначала протовирус, потом белок, потом товарищ
Амперян, а потом вся планета заселяется нежитью.
— Именно, — сказал Витька.
— А мы все за ненадобностью вымерли.
— А почему бы и нет? — сказал Витька.
— У меня есть один знакомый, — сказал Эдик. — Он утверждает, что
человек — это только промежуточное звено, необходимое природе для
создания венца творения: рюмки коньяка с ломтиком лимона.
— А почему бы, в конце концов, и нет?
— А потому, что мне не хочется, — сказал Эдик. — У природы свои
цели, а у меня свои.
— Антропоцентрист, — сказал Витька с отвращением.
— Да, — гордо сказал Эдик.
— С антропоцентристами дискутировать не желаю, — сказал грубый
Корнеев.
— Тогда давай рассказывать анекдоты, — спокойно предложил Эдик и
сунул в рот еще один леденец.
Витькины дубли на столе продолжали работать. Самый маленький дубль
был уже ростом с муравья. Пока я слушал спор антропоцентриста с
космоцентристом, мне пришла в голову одна мысль.
— Ребятишечки, — сказал я с искусственным оживлением. — Что же
это вы не пошли на полигон?
— А зачем? — спросил Эдик.
— Ну, все-таки интересно…
— Я никогда не хожу в цирк, — сказал Эдик. — Кроме того: уби нил
валес, иби нил велис*.
———————————————————————-
* Где ты ни на что не способен, там ты не должен ничего хотеть
(лат.).
————————————————————————
— Это ты о себе? — спросил Витька.
— Нет. Это я о Выбегалле.
— Ребятишечки, — сказал я, — я ужасно люблю цирк. Не все ли вам
равно, где рассказывать анекдоты?
— То есть? — сказал Витька.
— Подежурьте за меня, а я сбегаю на полигон.
— Холодно, — напомнил Витька. — Мороз. Выбегалло.
— Очень хочется, — сказал я. — Очень все это таинственно.
— Отпустим ребенка? — спросил Витька у Эдика.
Эдик покивал.
— Идите, Привалов, — сказал Витька. — Это будет вам стоить четыре
часа машинного времени.
— Два, — сказал я быстро. Я ждал чего-нибудь подобного.
— Пять, — нахально сказал Витька.
— Ну три, — сказал я. — Я и так все время на тебя работаю.
— Шесть, — хладнокровно сказал Витька.
— Витя, — сказал Эдик, — у тебя на ушах отрастет шерсть.