«Спать так спать, — отозвался другой голос.
Послышался протяжный зевок. — Плескаться больше не будешь сегодня?» —
«Холодно что-то. Давай баиньки». Стало тихо. Бабка зарычала и заворчала,
и я осторожно вернулся на диван. Утром встану пораньше и все поправлю
как следует…
Я лег на правый бок, натянул одеяло на ухо, закрыл глаза и вдруг
понял, что спать мне совершенно не хочется — хочется есть. Ай-яй-яй,
подумал я. Надо было срочно принимать меры, и я их принял.
Вот, скажем, система двух интегральных уравнений типа уравнений
звездной статистики; обе неизвестные функции находятся под интегралом.
Решать, естественно, можно только численно, скажем, на БЭСМ… Я
вспомнил нашу БЭСМ. Панель управления цвета заварного крема. Женя кладет
на эту панель газетный сверток и неторопливо его разворачивает. «У тебя
что?» — «У меня с сыром и колбасой». С польской полукопченой,
кружочками. «Эх ты, жениться надо! У меня котлеты, с чесночком,
домашние. И соленый огурчик». Нет, два огурчика… Четыре котлеты и для
ровного счета четыре крепких соленых огурчика. И четыре куска хлеба с
маслом…
Я откинул одеяло и сел. Может быть, в машине что-нибудь осталось?
Нет, все, что там было, я съел. Осталась поваренная книга для Валькиной
мамы, которая живет в Лежневе. Как это там… Соус пикан. Полстакана
уксусу, две луковицы… и перчик. Подается к мясным блюдам… Как сейчас
помню: к маленьким бифштексам. «Вот подлость, — подумал я,— ведь не
просто к бифштексам, а к ма-а-аленьким бифштексам». Я вскочил и подбежал
к окну. В ночном воздухе отчетливо пахло ма-а-аленькими бифштексами.
Откуда-то из недр подсознания всплыло: «Подавались ему обычные в
трактирах блюда, как то: кислые щи, мозги с горошком, огурец соленый (я
глотнул) и вечный слоеный сладкий пирожок…» — «Отвлечься бы», —
подумал я и взял книгу с подоконника. Это был Алексей Толстой, «Хмурое
утро». Я открыл наугад. «Махно, сломав сардиночный нож, вытащил из
кармана перламутровый ножик с полусотней лезвий и им продолжал
орудовать, открывая жестянки с ананасами (плохо дело, подумал я),
французским паштетом, с омарами, от которых резко запахло по комнате». Я
осторожно положил книгу и сел за стол на табурет. В комнате вдруг
обнаружился вкусный резкий запах: должно быть, пахло омарами. Я стал
размышлять, почему я до сих пор ни разу не попробовал омаров. Или,
скажем, устриц. У Диккенса все едят устриц, орудуют складными ножами,
отрезают толстые ломти хлеба, намазывают