Афанасий смахнул со стола старые чертежи, и они, словно опавшие листья, бесшумно устилали пол. Он схватил чистый, идеально белый лист ватмана. Его движения стали резкими, точными, почти агрессивными. Он больше не сомневался. Невидимый собеседник, этот голос разума, подсказывал ему каждую линию, каждый расчет, каждое решение. Это было… прекрасно. Это была ясность, которой ему так не хватало всю жизнь.
Он не заметил, как начал бормотать себе под нос, споря с невидимым собеседником, кивая и качая головой, жестикулируя. Не заметил, как в пылу спора о кинетике эфирных частиц разбил лабораторную колбу с дистиллированной водой, когда голос язвительно раскритиковал его прежние, «архаичные» методы замеров. Он не видел, как исказилось его собственное отражение в полированной, искрящейся поверхности Сердечника – глаза горели лихорадочным блеском, губы были плотно сжаты, а на щеках проступили нездоровые пятна румянца.
Внезапно он отшвырнул карандаш и громко, неестественно рассмеялся – сухим, надтреснутым смехом, от которого по коже побежали мурашки:
– Точно! Почему я не подумал об этом раньше? Полная перекалибровка! Не улучшать существующее, а заменить ядро! Сжечь старое и построить на пепле новое!
Голос в его сознании одобрительно зазвучал, и Афанасий кивнул, всё ещё улыбаясь пустой, заваленной хламом мастерской. Всё было так просто, так очевидно. Нужно всего лишь уничтожить этот несовершенный, бракованный мир и построить на его месте новый. Идеальный.
И он теперь точно знал, как это сделать. Каждый шаг, каждый винтик, каждое уравнение было выписано в его сознании огненными буквами. Оставалось только начать.
Глава 2. Высшие силы
Там, где сама концепция пространства растворялась в абсолютной пустоте, а время становилось бессмысленным понятием, находилось их святилище. Бесконечная плазма мерцающих экранов-порталов висела в небытии, и перед ними стояли они – Сторожи. Их безликие формы лишь отдалённо напоминали человеческие силуэты, застывшие в вечном наблюдении.