Афанасий брал в руки тяжелый гаечный ключ и часами просиживал в углу, вглядываясь в потолок, готовый к атаке. Иногда он слышал шаги за дверью, которых не было. Видел движение в периферийном зрении – пустоту, которая ему мерещилась.
Он начал чертить не только схемы Сердечника, но и планы обороны. Ловушки для незваных гостей. Системы слежения. План побега из города, если враги станут слишком сильны.
– Мало, – настаивал Голос. – Им нельзя просто помешать. Их нужно уничтожить. Всех. Чтобы больше никто и никогда не мог угрожать тебе.
– Уничтожить… – бормотал Афанасий, его пальцы, покрытые сажей и потом, выводили новые формулы. Формулы, которые уже не имели ничего общего с энергией или светом. Это были уравнения чистого разрушения.
Он больше не стремился усовершенствовать мир. Мир был враждебен, полон скрытых угроз и предателей. Его целью теперь было очистить его. Сжечь до тла и построить новый – тот, где он будет единственным и абсолютным правителем. Где каждый шаг, каждая мысль будут под его контролем.
И Голос одобрительно гудел в его сознании, подпитывая паранойю и направляя её в русло всепоглощающей ненависти. Мастерская превратилась в крепость, а её хозяин – в её пленника, дрожащего узника собственного разума, который медленно, но верно рушился под весом навязчивых идей.
Стены мастерской постепенно обрастали щитами из листового металла, снятого с заброшенных паровых машин. Афанасий работал ночами, при свете Сердечника, приваривая стальные пластины к оконным проёмам. Каждый лязг металла о металл отдавался в его ушах победным маршем.
– Да, так надёжнее, – бормотал он себе под нос, повторяя слова Голоса. – Никто не подберётся. Никто не увидит.
Дверь он заменил на бронированную, сцепив несколько стальных листов сложным механизмом замков. Каждый вечер он проверял их все, проводя дрожащими пальцами по холодному металлу. Двенадцать замков. Двенадцать уровней защиты. Но даже этого казалось мало.
– Они могут пролезть через вентиляцию, – нашептывал Голос, и Афанасий забивал вентиляционные решётки обрезками труб.
– Могут подкопаться, – и он заливал пол цементом, смешанным с осколками стекла.