Когда авва А-й закончил, наконец, свою проповедь, солнце уже прочно вошло в клинч с едва различимой луной. Моя фигура в сей момент зѣло борзо напоминала памятник Дюку-де-Ришелье на Потёмкинской лестнице в городе-герое Одессе. Только вместо грамоты I’m застыл с лотком для сорняков.
Авва с улыбкой оглядел меня с головы до пят и тронул за локоть, приводя в чувство.
Очнувшись от оцепенения, азъ проворный отнёс последнюю порцию «послушания» в компост и, стряхнув с себя усталость, зашагал в сторону Покровского собора.
Глава VI. «Казнь»
– Вы кузнец? – голос за спиной раздался так неожиданно, что Василий даже вздрогнул. К тому же он не слышал, чтобы дверь в мастерскую открывалась и кто-то заходил вовнутрь.
– А стучаться не пробовали? – грубо ответил он, слегка разозлившись и на себя, и на проворного клиента.
– Стучаться? Хм… Не пробовала, – ответил голос.
Василий схватил ветошь и, вытирая натруженные руки, медленно обернулся, прокручивая в голове отповедь, которую он сейчас собирался выдать в лицо этого незнакомца.
Но слова так и остались где-то в его голове, потому что клиент стоявший перед ним, был весьма необычный.
– Вы не могли бы выправить мне косу? – женским, но слегка хрипловатым голосом спросила гостья.
– Всё, да? Конец? – отбросив тряпку куда-то в угол, вздохнул кузнец.
– Ещё не всё, но гораздо хуже, чем раньше, – ответила Смерть.
– Логично, – согласился Василий, – не поспоришь. Что мне теперь нужно делать?
– Выправить косу, – терпеливо повторила Смерть.
– А потом?
– А потом наточить, если это возможно.
Василий бросил взгляд на косу. И действительно, на лезвии были заметны несколько выщербин, да и само лезвие уже пошло волной.
– Это понятно, – кивнул он, – а мне-то что делать? Молиться или вещи собирать? Я просто в первый раз, так сказать…