– Горилку салом заедают, а сейчас пост, – мой довод был достаточно убедительный, чтобы отвязаться, но только не от бабы Мани. По всем вероятиям выходило, что чадо у неё не одно, да и внуки, скорее всего, имеются. А мужик или помер или к другой ушёл. Заработать же она может только на отдыхающих. Но я-то еду не отдыхать, а работать, какой с меня навар?
– Так у меня и винишко есть, тоже своё, домашнее. И сухое, и креплёное, какого хочешь?
– От пивка бы не отказался, да с рыбкой люблю, с вяленой. С абрикосами не потянет, – мой аргумент явно достиг цели, потому что по лицу бабы Мани пробежала тень разочарования, и она уже готова была расплакаться, что потеряла на меня столько драгоценного времени и всё без толку.
Но, обретя «лавровый венец победителя», не худо было и в поддавки сыграть.
– Ладно, почём твои абрикосы? – азъ милосердный оттянул боковой карман жилетки.
Баба Маня назвала две цены, но удивительно, что сначала в рублях.
Прикинув разницу в курсе валют, мне показалось, что грiвны она не очень-то жалует.
Странно. Таврида пока ещё не освободилась от українской оккупации, поэтому дензнаки оккупантов никто не отменил. С чего бы ей пренебрегать ими? Или мы стоим на пороге грандиозного шухера, только он пока в кокон спрятался?
– У меня рубли, я на карбованцi не менял, – моя заява не произвела на неё абсолютно никакого впечатления, скорее даже обрадовала, что выразилось в разглаженных морщинах.
– Да на шута они мне? Нехай эти дармоеды ими подавятся, – последний аргумент добил меня окончательно.
Баба Маня с радостью запихнула «билеты в Большой театр» в подсумок, висевший у неё на поясе, и протянула мне пакет с абрикосами, предварительно взвесив его на безмене. Я даже, будто невзначай, посмотрел в противоположную сторону, где Семёныч имел примерно такой же диалог с другой торговкой, только у него в руках после этого появился кукурузный початок.
Пусть кто-то считает меня лохом, но в этом есть свой резон.