– Долго рассказывать, – Виктор махнул рукой. – Если так уж интересно, то могу по дороге рассказать. Вы после Хиландара в какую сторону направляетесь, если не секрет?
– Хотим до Ватопеда успеть, – ответил за всех Вольдемар.
– Тогда по пути. А то до вечера проговорю, а мне ещё вёрст тридцать отмерять, если не больше, – при этих словах Виктор тяжело вздохнул. – Мне в последнюю ночь перед дембелем Богородица явилась во сне, Она меня и спасла, можно сказать. Я потом долго пытался тот образ на иконе увидеть, в котором Она ко мне явилась, и увидел его только здесь, на Афоне.
Когда со старцами беседовал, они мне сказали, что святой Нектарий меня хранит, поскольку в день его памяти родился. Потому я и «безсмертный», что о́н смерть от меня отводит. Его в Греции почитают, как у нас преподобного Серафима Саровского.
– Кому Афон и Саровский, а кому iPhone и Swarovski, – мрачно пошутил гигант Х-в.
– Во-во, – откликнулся Виктор, – плюнуть некуда, одни интеллектуалы. А в Афган такой попадёт, сразу сопли из всех щелей и метеоризм, что хоть спичку подставляй.
– Хочешь сказать, ты сразу Матросовым родился? – Володя продолжил свою канонаду.
– Во всяком случае, не Ломоносовым. Из армии не сбежал, – подытожил наш братишка.
Всё это время, пока мы выражали эмоции, архондаричий не проронил ни слова и, сияя загадочной улыбкой, радостно взирал на нас. Выждав паузу в разговоре, он тихонько, как бы невзначай обратился к нам, решив напомнить о том, что мы всё-таки на Афоне:
– Браћо, ви желите да би се могла ставити до светиња?
– Да, конечно, – наконец подал голос Никита, до сих пор не проронивший ни слова.
– Онда су отишли, а ускоро већ служба, желео бих да се мало одмори.
Из всего сказанного мы поняли только, что скоро начнётся служба, поэтому нужно поторопиться. Прочитав благодарственную молитву, мы поблагодарили также нашего благодетеля и чинно двинулись в ризницу. Архондаричий ничего не комментировал, только указал на чудотворную лозу, росшую с южной стороны кафоликона, и сдобрил парой фраз по-сербски.