– Раньше халтуру гнать было как-то не принято. Люди имели страх Божий, потому делали всё на совесть. Это при плановом хозяйстве стали очки втирать для отчёта начальству.
– А что сейчас, хочешь сказать, всё на совесть делают? – буром вклинился в разговор незалэжный братишка Мыкола.
– А разве я хоть слово сказал про «сейчас»? – тут же отпарировал ваш покорный. – Или бывший советский электорат все как один резко стали шибко верующими? Свежо предание…
– Все верующими, конечно, не стали, но сейчас все резко в церкви потянулись, стало модно быть верующими, – нашёлся брат Николай.
– Это ещё ни о чём не говорит, – возразил Никита.
– Знаешь, в нашем храме служил духовник святейшего патриарха Алексия, старец Кирилл (Павлов). Слыхал про такого? – снова обратился азъ недостойный к Николаю. – Так вот, как-то беседуя с паствой, он сказал замечательную проповедь. Его спросили, мол, сейчас в храмы стало ходить множество людей, так может вера в народе стала укрепляться? На что старец попросил набрать полное ведро воды. Когда набрали, он сказал: «Это количество людей, которые ходят в храмы».
Потом он велел эту воду вылить… И когда вылили, обратно стекло всего несколько капель. Старец сказал, что это те, кто сейчас спасается. На недоумение он ответил: «Большинство людей ходят в храмы со словом «дай». Дай здоровье, Господи, дай материальное благополучие, дай семью, дай детей. Очень мало тех, кто приходит со словами: «Прости, Господи!»
Прости, что грешил; прости, что не любил; прости, что забыл Тебя. И, к сожалению, подавляющее большинство даже не произносят этих слов! Приходя много лет в храмы, они даже не понимают, что в храм должен приходить кающийся грешник с покаянным лицом, а не мнимый праведник, который делает Всевышнему одолжение, что он находится в храме».
Кажется, до Николая что-то доехало. Во всяком случае, возражать он, слава Богу, не стал.
Так постепенно, шаг за шагом мы стали обходить некогда славную русскую обитель, пока не подошли к братскому кладбищу. Даже погост чем-то неуловимо напоминал кладбище Пантелеймонова монастыря, хотя трудно было сказать чем. Вероятно своей русскостью.