Кто ты? — спросил я.
— Какая разница, кто я, — ответило Существо. — Я тот, кто пришел,
чтобы разрешить загадку, занимающую твои мысли.
— Но ты не похож на ангела мира, — сказал я, — скорее, ты похож на
тех, кто своими руками еще больше разжигает пожар войны.
— Именно поэтому я и разбираюсь в том, как следует восстанавливать
мир. Что может знать о мире миролюбивое существо? Только воину
известен смысл этого слова.
— Я готов выслушать всё, что ты мне скажешь, — ответил я ему, —
поскольку вижу, что тебе известно кое-что о Законе.
— Я — один из исполнителей Закона, сказал он, — и я знаю, как
можно вернуть мир на Землю.
— Ты расскажешь об этом мне?
— Для этого я и пришел сюда, и для этого встретился с тобой, —
ответил он.
— А как ты обо мне узнал?
— Я знаю всех самых сильных тружеников и еще многих из тех, кто
менее силен. Ты из числа сильных.
— То, что ты говоришь, — слишком большая честь для меня, — сказал
я, — ведь я — всего лишь скромный солдат в армии исполнителей
Закона.
— Скромность — свойственна великим, — заметил он, пристально глядя
мне в глаза, как будто стараясь определить, какой эффект произвели
его слова.
— Кто бы ты ни был, — сказал я, — а я догадываюсь, что существо ты
необычное, знай, что вопрос о моем личном статусе уже давно перестал
входить в сферу моих первостепенных интересов.
— Вот поэтому ты и можешь послужить интересам мира.
— Тогда говори, — попросил я.
Некоторое время он смотрел на меня огненным вопрошающим взглядом, а
затем спросил:
— Ты устал от войны, от трудов войны?
— Меня больше утомляет мое сочувствие к страждущим.
— И ты хотел бы, чтобы они перестали страдать?
— Временами мне кажется, — сказал я скорее сам себе, нежели ему, —
что ради прекращения всех тех ужасов, что творятся там внизу, я с
удовольствием отдал бы свою собственную жизнь.
— Свою жизнь? А что ты имеешь в виду, говоря о собственной жизни?
— Я имею в виду сознание своей свободы и свободу своего сознания.
— Неплохое определение для жизни подобных тебе существ, — отметил
мой собеседник. — Так ты в самом деле готов пожертвовать своей
жизнью ради мира?
— С радостью, если, конечно, это действительно сможет спасти мир.
— Такое возможно.
— Тогда не мог бы ты перейти сразу к делу? — потребовал я. — Я
чувствую, что ты собираешься сказать мне что-то важное.
— Что же может быть важнее, — возразил он, — чем принесение в
жертву во имя мира такой жизни, как твоя?
— Продолжай.
— Есть способ, — сказал он, — освободить людей там внизу от
дальнейших страданий, пожертвовав тем, что ты называешь 'сознанием
свободы и свободой сознания'.
— И вновь я говорю тебе — продолжай.
— В моих силах, — сказал он, подходя всё ближе ко мне, и впиваясь в
меня своими горящими глазами, в моих силах так повлиять на умы людей
в сражающихся армиях, в армиях по обе стороны фронта, что они
откажутся продолжать войну друг с другом.
— И предадут каждый свою родину?
— И восстановят мир, — поправил он меня.
— А какая роль во всем этом будет отведена мне?
— Очень важная роль.
— Ты опять говоришь загадками.
— Что ж, я объясню, — ответил он. — Но чтобы ты понял меня, я
должен сначала рассказать тебе о том, кто я такой. Я — один из тех,
кто служит Добру тем, что противостоит ему, и придает ему тем самым
ещё большую силу и активность.
— Так я и подумал. А теперь, можешь ты сказать мне прямо, для чего
тебе понадобился я?
— Я хотел предложить тебе следующее. Если ты действительно хочешь,
чтобы эта бойня прекратилась — а она длится уже достаточно долго,
чтобы достичь той цели, которой служу и я — залить весь мир кровью,
причинить ему такие разрушения, каких не исправить потом и за десять
лет созидательного труда, пробудить всю ту ненависть и все те дурные
страсти, что гнездятся в сердце человека — если ты хочешь, чтобы эта
бойня прекратилась, то у меня есть средство, которое может её
прекратить.
— Да, но при чем тут я?
— Я уже давно за тобой наблюдаю, — сказал он, — и вижу, с каким
усердием ты следуешь принципам, данным тебе твоим Учителем.
— Тогда почему ты спросил меня при встрече, кто я такой?
— Только для того, чтобы как-то начать разговор.
— Так, так, — сказал я.
— Я наблюдал за тобой, — повторил он, — и понял, что с твоей силой
и твоими познаниями ты мог бы принести огромную пользу, если бы
переменил свои симпатии и примкнул к нам. Твое сознание