и их можно без труда отделять и
некоторое время ими пользоваться. Попробуй материализоваться с его
помощью, пусть Том увидит нечто такое, что он сможет принять за
ангела.
Но я ведь не ангел, — возразил я, — и в глазах умирающего атеиста я
вряд ли смогу сойти за него.
— Попробуй и увидишь, — сказало Прекрасное Существо, указывая на
человека, лежавшего на соседней кровати, в ком он признал медиума.
Я поглядел на этого 'медиума', и мне сразу же открылась история всей
его жизни. Это был довольно грубый человек, трактирщик, к нему как
нельзя лучше подошел бы один общеизвестный эпитет, от упоминания
которого я, впрочем, воздержусь.
— Входить в эфирное тело этого человека?! — сказал я с отвращением.
— Да я к нему и близко не подойду!
— Ах, какие мы привередливые! — сказало Прекрасное Существо. —
Если бы я не знало тебя так хорошо, подумало бы, что ты — фарисей.
— Называй меня как хочешь, — ответил я, но с помощью этого тела я
не стану производить никаких феноменов.
Прекрасное Существо рассмеялось.
— Но это же так просто, — сказало оно, как бы самому себе, — так
просто и так убедительно.
Ангел подошел к спящему трактирщику (воздержусь от более резких
эпитетов в его адрес), и вскоре над ним начала подниматься
полупрозрачная субстанция. По своей земной привычке я протер глаза,
потому что никак не мог поверить, что это происходит на самом деле.
Чистый и возвышенный Ангел облачался в нездоровые излучения спящего
медиума, и едва маятник настенных часов успел качнуться два десятка
раз, как превращение было закончено, и полностью материализовавшийся,
обретший способность говорить Ангел подошел к кровати Тома.
Заметив его, Том даже приподнялся на кровати от удивления и
потрясения.
— Кто ты? — хриплым голосом спросил он.
— Я — ангел, — просто ответило Прекрасное Существо, и это была
правда. — Я пришел, чтобы доказать тебе, что чудеса бывают, а ещё —
сказать, что я обязательно встречу тебя по ту сторону жизни после
того, как ты оставишь свое тело.
Мэри тоже видела и слышала его. Сдержав возвышенный восторг и
удивление, она опустилась на колени: ведь ей тоже никогда раньше не
приходилось видеть ангела, хотя ее вера и была настолько сильна, что
могла бы сдвинуть горы.
— Так значит, это правда! — воскликнул Том. — Я не умру вместе с
моим телом. А ты … ты так прекрасен!
Прекрасное Существо и в самом деле так удачно произвело превращение,
что смогло сохранить даже в чужом теле всю свою славу и ту
удивительную красоту формы, которая придает столько очарования
ангелам невидимого мира.
— Все мои сомнения исчезли, — сказал Том, — я верую и умру
счастливым.
— Я обязательно приду тебя встретить, когда ты покинешь это тело,
я не забуду, — улыбнулся мой друг. — А теперь — до свидания, до
скорой встречи. Оставляю тебя на попечение Мэри, она ведь тоже своего
рода ангел.
Вслед за этим заимствованная форма медленно направилась к телу
спящего трактирщика, и в следующее мгновение мой друг снова стоял
около меня в своем собственном, чистейшем естестве; только на его
плечах и стопах остались темные пятна, похожие на грязь.
— Ничего, на свежем воздухе они скоро исчезнут, — улыбнулось
Прекрасное Существо. Но разве это не стоило того, чтобы убедить душу
в её собственном бессмертии?
Мы вышли под открытое небо, но только что пережитая сцена всё ещё
стояла у меня перед глазами. И теперь, встретившись с чем-либо, что
покажется мне недостойным меня, я всегда буду вспоминать, как самое
чистое Существо из всех, что мне доводилось знать, облачилось в
омерзительную оболочку грубого трактирщика, оставившую грязные пятна
на его прекрасных плечах и сияющих стопах, как погрузилось оно
впервые в скверну этого мира — во имя Любви.
Письмо XXVI
УЧИТЕЛЬ РАЗУМА
17 апреля 1915
Сегодня вечером, 17 апреля 1915 года над передовыми позициями одной
из воюющих наций прошло Великое Духовное Существо, чьё тело — это
Разум, и которое действует исключительно посредством разума.
Настал тот час, когда некоторые из тех, кто храбро сражался за свою
несчастную страну, смогут узнать, что их дело безнадежно проиграно.
Возможно, в этот самый вечер это поймут лишь немногие; но их знание
будет распространяться дальше, и вместе с его распространением
наступит перемена в духе. Это очень грустно, когда приходится
сражаться за безнадежное дело. Для этого требуется особенная
преданность, редкая преданность.
Ну