Практическое предписание становится абсолютно необходимым предписанием, или законом, благодаря одному лишь разуму, в коем заключено его основание. Посему только оно одно есть абсолютно безусловный закон разума, независимый от всех условий, не зависящих от простой самодеятельности.
Поскольку практический закон состоит в том предписании, основание коего лежит в самодеятельности разума, постольку он называется законом свободы.
Поскольку теоретический закон состоит в том предписании, основание коего дано не в самодеятельности разума, а вне ее, постольку он называется законом природы.
Поскольку практический закон не имеет основания, кроме способности предписывать себя, он может состоять лишь в таком предписании, которое не имеет иной цели, кроме самого предписания; в правиле, которое действует только само по себе; в законе, который не нуждается в санкции, ибо содержит ее в себе. Первоначальный, единственно возможный, неизменный образ действий практического разума (закон его природы), следовательно, состоит в безусловном законодательстве, в установлении правила ради правила, в автономии разума.
Поскольку практический закон основан только на чистой самодеятельности человека, те способы действия, которые не зависят от человека как личности, никоим образом не могут быть ему подчинены. Посему практический закон не есть закон инстинкта или непроизвольного влечения. Поэтому правила, предписываемые разумом для простого влечения, суть правила чисто теоретические, получающие основание своей необходимости от стремления к удовольствию и являющиеся естественными законами способности желания.
Практическому закону может быть подчинено лишь такое действие, которое зависит исключительно от человека как личности. Оно состоит исключительно и только в хотении или действии человека, посредством коего он определяет себя (не в соответствии с требованием [влечения], а в соответствии с [требованием] удовлетворения или неудовлетворения самого по себе). Закон практического разума, таким образом, не имеет иного объекта, кроме воли; и практический разум предписывает закон не для [удовлетворения] требований [влечения], а для удовлетворения или неудовлетворения [этих требований] since они зависят от свободы человека, которая может быть соблюдена лишь благодаря сей свободе – лишь добровольно – но по сей же причине может быть и нарушена.