Убеждённые, что удовольствия и неудовольствия от добра и зла существенно и по роду отличаются от тех, которые сопровождают представление о посторонних удовольствиях и страданиях, и что в противном случае справедливость и несправедливость должны зависеть только от более сильной или слабой раздражительности нервов и большей или меньшей живости воображения, – некоторые отечественные философы приняли для чувства, из которого они выводят существование морального закона и естественного права, особый, своеобразный смысл, который нашёл много защитников даже в Германии под названием нравственного чувства. Согласно этой системе, мораль и закон заключаются в простом направлении воли, которое определяется не разумом (под которым до сих пор привыкли понимать только силу мысли) и не восприимчивостью к физическому удовольствию и неудовольствию, а инстинктом, свойственным человеческой природе, причём инстинктом, который не может быть объяснён из своего объекта по той самой причине, что он удерживается в сознании лишь им. Сознание этого инстинкта называется нравственным чувством вообще, к которому чувство долга и права относятся как виды к роду. Не сам этот инстинкт, а воспринимаемое соответствие акта воли ему, заявляет о себе удовольствием, а воспринимаемое противоречие – неудовольствием; оба они, поскольку являются не причиной, а лишь следствием предшествующего требования инстинкта, абсолютно, как и сам инстинкт, бескорыстны, и именно поэтому существенно отличаются от всех физических удовольствий и неудовольствий, и должны быть обозначены именем моральных чувств. Поскольку при таком способе объяснения детерминантой долга и права полагается нравственное чувство; поскольку оно делается независимым от рассуждений и всех метафизических спекуляций; поскольку его непосредственное доказательство, которым оно является и в обычном человеке, становится понятным, благодаря чему оно приводит даже простого человека к правильному суждению о правомерности или неправомерности того или иного действия ещё до расчёта его последствий; и поскольку, помимо всего этого, утверждается и обосновывается неизменность долга и закона при всей изменчивости их применения к отдельным случаям, а также благородное бескорыстие и строгая беспристрастность, составляющие характер справедливости: достаточно понятно, как система нравственного чувства нашла большое признание среди благородно настроенной нации, столь выгодно отличающейся от всех других торжественной серьёзностью и живостью духовного чувства.