Самая превосходная и важная тема всей философии вообще может быть прослежена до определения конечных и единственно в сем качестве достаточных оснований наших обязанностей и прав в сей жизни и наших надежд на жизнь грядущую. Одна из самых странных особенностей философии Канта состоит в том, что разрешение сей великой проблемы возникает само собою из принципов, выводимых из разума безотносительно к ней, и что сама проблема не является лишь целью, коей подчинены изыскания критики. Ибо проблему сию можно мыслить только как такую цель, о коей нельзя иметь совершенно определённого понятия без совершенно определённых понятий тех обязанностей, прав и т. д., кои можно получить единственно через её разрешение; посему вполне понятно, что во всякой предшествующей философии, исходившей, например, из сей цели, всегда уже предполагалось в качестве предрешенного вывода то, к чему приводили последующие рассуждения.
Кантианский метод отличается от всех тех, кои занимались вышеупомянутой проблемой, тем, что решение её является естественным и необходимым следствием его исследования изначальной конституции человеческого духа, и тем, что он не желает, чтобы данные всей проблемы искали за пределами простого умения познавать и мыслить, общего всем людям. В то время как спиритуалист полагает, что он обрёл сии данные в своем мире идей в сущности якобы простых субстанций, материалист – в мире чувств в сущности якобы протяжённых субстанций, сверхъестественник извлекает их из царства благодати за пределами царства разума, а скептик объявляет их чем-то таким, что никак не может быть дано человеческому духу: – Критический философ придерживается простого расчленения необходимых и всеобщих законов силы воображения, кои он знает благодаря размышлению над фактами сознания, относящимися к внутреннему опыту, и кои он также развил бы из сих фактов без особого труда и без опасности быть превратно понятым, если бы не колебания понятий, полуистинные принципы и двусмысленные формулы, кои его читатели принесли с собою в своих прежних философских убеждениях и от коих он, конечно, не в состоянии внезапно очистить их головы, как по мановению волшебного жезла. Сие ставит на его пути препятствия, кои могут быть устранены, вероятно, лишь в случае самых немногих, и даже в сем случае очень медленно, и никогда полностью, кроме как через полный обзор новой системы.