С другой стороны, большая часть тех, кто ополчался на Канта и его школу либо именем здравого смысла, либо какой-либо существующей философской системы, состоит из известных писателей, чьи имена служат не только для одобрения их спорных работ, но и для опровержения их оппонентов в очах немалой части публики. Как легко им, должно быть, было не уронить пред лицом толпы, которая причисляет их к числу своих любимых писателей, новую и неизвестную систему, предстающую перед их всеобщим судом и принимающую его сторону, и обширное произведение, вразумительное лишь при великом напряжении духа, которое многие не могут понять далее, нежели при помощи ознакомления с их же обвинениями, – я испытываю желание опровергнуть их короткими, написанными приятным языком, приправленными остроумием и юмором трактатами! Таким образом, если кантовская философия и впрямь есть зло, то распространение её столь незначительно, что многие и серьезные попытки, предпринимаемые против неё столь многими известными людьми, можно было бы счесть напрасною потерею времени, если бы не благотворное влияние и действие именно сих попыток. Тщательность существующих систем была выставлена на яркий свет, и здравому человеческому разуму был уготован новый триумф.
Против весьма тревожной жалобы на то, что «опыт низводится под влиянием новейшей философии», можно было бы возразить, сказав, что сию жалобу высказывает лишь одна половина оппонентов, тогда как другая половина обвиняет ту же самую философию в том, что она слишком много места отводит опыту, желая ограничить человеческую способность познания единственно его областью. Но друзья её утверждают, что учение Канта об опыте неправильно понимается обеими половинами, поскольку оно оценивается в том двусмысленном и колеблющемся смысле, который привыкли связывать со словом «опыт». Опыт, согласно всем концепциям сект доныне, был бы совершенно превратно понят; слишком глубоко принижен спиритуалистами, слишком высоко вознесен материалистами, слишком узко ограничен скептиками, слишком широко расширен мистиками; и достаточно лишь умеренного внимания к тому, что до Канта одновременно приписывалось и отрицалось опыту философами в целом и даже ныне его противниками, чтобы убедить себя в том, что подлинно не было некоего определенного значения, признаваемого всеми самостоятельно мыслящими людьми, за сим столь важным и столь часто употребляемым и злоупотребляемым словом.