Или же было бы столь же непоследовательно смешивать знание о независимых от нашей проницательности силах, которые всегда существовали и всегда действовали, с наукой об их действии, которая только путём постепенного прогресса может стать собственно наукой и отчасти зависит от соответствующего состояния других наших познавательных способностей, – столь же непоследовательно, говорю я, как и отрицать существование этих сил на том основании, что знание об их действии ещё не поднялось до уровня законченной науки.
Утверждать вместе с популярными философами, что мы должны наслаждаться и пользоваться благами солнца и разума, не задумываясь над тем, каким образом мы к этому пришли, было бы равносильно сокрытию не меньшей непоследовательности под покровом аллегории. Чем дальше разум продвинулся в своём действии в культурном народе, тем больше возрастает потребность действовать в соответствии с ясным представлением о его законах.
Та же самая идея, которая стала ясной в результате анализа её непосредственных черт, становится неясной в тот момент, когда речь заходит об особенностях этих черт, и её определение порождает спор. Есть болезни, от которых человеческое тело защищено нежным младенчеством и которые никогда бы не прижились без развитых органов, без пищи и занятий зрелого возраста; и есть ошибки, которые предполагают значительную степень культуры ума, невозможны в состоянии полной неясности понятия, которого они касаются, и только постепенно устанавливаются в ходе постепенного развития того же самого, которое совершается лишь после многих неудачных попыток; но также должны становиться всё более и более сомнительными благодаря питанию, которое они черпают из большего количества полу-истинных озарений, и благодаря более изощрённой проницательности их защитников. Возможно, это относится к любой другой идее в такой же степени, как к идее морали. Чем больше о ней думают в ту или иную эпоху, чем настоятельнее становится потребность в ней, тем больше опасность того, что эта идея будет помыслена неверно.