Позитивная теология протестантов, благодаря более ревностному, более целесообразному и более успешному применению своих вспомогательных исторических наук, достигла той достойной степени совершенства, на которой она ныне пребывает, к чести нашего века. Философия стала свободной, но она была также отстранена от большей части своих прежде добровольно предлагаемых услуг, которые отныне, как полагали, могли быть лучше исполнены историей. Академические философы больше не были вынуждены с прежним трепетом цепляться за общие формулы, и философия постепенно отбросила вместе с ними свою систематическую форму, отказалась от ещё более плодотворной надежды и стремления к общезначимым принципам и приняла новый облик, который снискал ей среди её хранителей и почитателей название эклектической.
Некоторые из самых известных современных теологов и юристов не требуют от принятой ими философии ничего иного, кроме как признавать вместе с ними основополагающие истины религии и морали в качестве положений здравого смысла. Взамен более невежественные мирятся с тем, что каждый философ по своему усмотрению выбирает фрагменты из всех систем учения, даже из тех, что были осуждены старой и новой философией, и компонует их по-своему в новое целое, не позволяя себе руководствоваться никаким иным общезначимым принципом, кроме принципа совместимости с самыми необходимыми фундаментальными практическими истинами – принципом, принимаемым по вполне понятной причине; принципом, которому тем легче следовать, что полное отсутствие иных общепринятых принципов позволяет каждому беспрепятственно придавать смысл как основным истинам, так и тем фрагментам, которые сами по себе не имеют определённого значения, пока между ними возникает такая совместимость. Некоторые из наших наиболее заслуженных реформаторов позитивной теологии и юриспруденции столь же известны узостью своих философских изысканий, сколь и величием своей исторической образованности; а некоторые из них даже стяжали почётное имя философских умов, публично демонстрируя своё безразличие к философии или, как они предпочитают это называть, свою терпимость к мнениям философов.