Чем более умножаются материалы истории, а вместе с их обработкой множатся точки зрения, придающие внутреннюю форму каждому историческому сочинению, которое должно быть больше, чем компиляция, тем заметнее становится смущение наших мыслящих умов относительно высшей, общей точки зрения, которая должна объединить под собой все частные и отвести каждой свое особое и постоянное место. То, что потребность в такой точке зрения ощущается и что даже предпринимаются попытки удовлетворить ее, столь же очевидно из недавних опытов изучения истории человечества, как и из того факта, что такая точка зрения до сих пор не найдена.
Лишь история человечества как единого целого может и должна служить основой для любой попытки реформировать современное состояние всех частных историй.
Только она способна исправить узость и односторонность точек зрения, из-за которых, например:
один историк, руководствуясь церковными воззрениями, работает в пользу сверхнатурализма, а другой – натурализма;
один – в пользу католицизма, другой – протестантизма;
один в своей истории государств – в пользу деспотизма, другой – власти князей;
один освещает религиозные системы, а другой – государственные конституции исключительно в том свете, который исходит от «подсвечника» высокого духовного или светского сана его отечества.
Но как история человечества может исправить эти недостатки, пока ее собственные творцы не согласны даже относительно определенного понятия о ней, пока значения выражений «история человечества», «всемирная история», «история культуры», «история человеческого разума» и т. д. непрерывно перекрещиваются друг с другом; более того, пока нет даже согласия относительно отличительной черты человечества?