Тем не менее, человек, мыслящий самостоятельно, менее всего может удержаться от вопроса: откуда возникла сия странная суматоха и что из неё должно произойти? Удовлетворительный ответ на сей вопрос предполагает исследование, кое возвышается над ограниченной сферой зрения отдельных субъектов, прослеживает силу мысли через благороднейшие области её деятельности, извлекает из каждой из них любопытнейшие случаи и помещает их все под точку зрения, в равной мере удалённую от точки зрения восхваляющих и порицающих наш век. Педант судит о прогрессе человеческого разума согласно своему представлению о конкретном состоянии отдельного предмета, коей он рассматривает и коей по сей самой причине в его очах есть важнейший из всех. Он желает человечеству счастья или сетует о нём; смотря по тому, что, по его мнению, теология, юриспруденция, наука государственного управления, военное дело, философия и т.д. – находятся либо в расцвете, либо в упадке. Откуда ему ведать, что даже истинное состояние его предмета может быть верно оценено лишь по отношению его к состоянию человеческого разума и его потребностям, как и вся ценность самого предмета может быть верно оценена лишь по отношению его к действительной судьбе человека (которая, однако, не должна быть ни предположительной, ни смутно предполагаемой, но признанной)? – Переворот, о коем здесь речь, проявляется не только в состоянии наук, но и во всём, на что влияет сила мысли, и везде прямо пропорционален величине сего влияния. Он простирается вплоть до европейской цивилизации, с тою лишь разницей, что здесь проявляется в едва заметных колебаниях, а там – в сильных потрясениях. Во всём сём объёме он составит некогда главную картину в истории человеческого духа, коую внуки наши будут рассматривать с восхищением. Но сия огромная сцена разнообразных, отчасти ослепительных, отчасти незавершённых событий находится слишком близко к оку современника, дабы мог он уловить отдельные части их в действительном их соотношении с великим целым. Истинная роль, которую сила мысли играет в причинах события, – роль, определяющая его важное место в общей картине истории, – может быть вычленена из постороннего влияния внешних обстоятельств лишь тогда, когда событие окончательно созреет и обретёт свой определённый характер для всемирной истории через собственные последствия. Тогда многие тихие, едва заметные перемены, носящие на себе печать самодеятельности духа нашего, являющиеся следствием лучших прозрений, распространяющие и пропагандирующие лучшие прозрения, – займут место гораздо выше блестящих и чудесных революций, в коих одна случайность опрокидывает обветшавшие государственные устои, а другая вновь собирает руины по своему собственному разумению. Тогда лишь можно будет с уверенностью сказать, было ли и в какой мере высшее знание о правах и обязанностях человека причиной или следствием тех событий, кои мы уже привыкли называть феноменами Просвещения, отчасти в хорошем, отчасти в дурном смысле. Тогда лишь можно будет показать, являются ли следствиями одного и того же Просвещения и в какой мере: подавление иезуитов, сокращение числа монахов и падение репутации монашества в ряде католических государств, ограничение престижа, власти и доходов римского епископа почти во всём католическом мире, веротерпимость, священство и публичность в австрийской монархии, отменяемая время от времени смертная казнь, отмена крепостного права, ограничение барщины, Североамериканская, Французская, Голландская революции и т.д. – или нет.