Скажете: «Ну, так очистить его». – Уж это опять не державной ли властью милосердого Бога?! Если б возможно было так, то и здесь на земле давно уже не было бы ни одного грешника. Сказал бы Бог: «Да будут все святы», – и все стали бы святы. Но в том-то и дело, что очищение не может совершиться без участия произволения, которого если на земле недоставало, то тем паче недостанет на том свете. Да хоть бы и появилось оно, не к чему ему рук приложить. Начало очищения – покаяние, а на том свете ему места нет; и если бы было, нет возможности завершену и запечатлену ему быть та́инственным разрешением, ибо это возможно только здесь. После покаяния очищение продолжается и до конца доводится подвигами самоумерщвления и благотворения, постами, милостынями, молитвами. Все это на том свете неприложимо. Нечего, стало быть, ожидать там и очищения.
Итак, хотите или не хотите, а должны согласиться, что неизбежно некоей части людей остаться за дверьми рая.
Полагаю, что, слыша это: за дверьми рая, – ваше сердоболие несколько успокаивается: пусть за дверьми рая, но эти пытки и истязания: огнь неугасающий, червь неусыпающий, скрежет зубов, тьма кромешная, – ужас как поражают. Но что же тут?! За дверьми рая – ад. А ад уж, как ни умягчайте слова сего, – есть место мучений. Юродивые девы остались прямо за дверьми женихова чертога и будто никаким мукам не подверглись. Но надо судить не по сему внешнему, а по тому, что у них на душе, как они стали себя чувствовать после того, как выслушали навеки отвергающий их глас женихов. Степени как в раю блаженства, так в аде мучений, конечно, будут; но на всякой степени как в рае святые блаженство будут пить полными устами, так в аде – грешники муки претерпевать до последней меры терпения, такой, что если еще немного прибавить, то все естество разлетится в прах; а оно все же не будет разлетаться, а все мучиться и мучиться, и это без конца.