На вопрос, почемуон мне сразу об этом не рассказал, Женя ответил, что боялся напугать меня, чтождал подходящего момента, и что любовь ко мне накрыла его с головой. И теперь он купается в ней – сердцем, чувствами, и потерять меня – это значит потерять целый мир. А правильный момент еще не настал. – Ты сама все увидишь, Полинка, своими глазами, и тогда объяснять ничего не надо будет.
***
Ночью опять встала и вышла на залитый лунным светом балкон. Села в кресло-качалку и стала думать. Лучше всегомоесостояние в течение многих лет можно было бы выразить английским словом «numb» – онемение, оцепенение и бесчувствие. Я думала так будет всегда. Я не ждала изменений и была рада покою. Я забыла, как это – любить.
Как это бывает сильно!
Как это бывает сильно и здорово!
Как это бывает сильно, здорово и волшебно!
И опять, как много лет назад, это перевешивает все, что у меня есть, а ведь есть немало. Видимо, это свойство моего характера – меня заносит, чувство зашкаливает… Женя, ты меня расколдовал как спящую царевну, вот только не знаю на счастье или на беду.
– Да, детка, – сказал чей-то скрипучий голос. – Он тебя хорошо подогрел. Это уже не похоже на игру или развлечение. Дело принимает серьезный оборот и не только для тебя.
Я обернулась. Старичок с длинной белой бородой сидел на перилах и укоризненно качал головой.
– Дай в кресле-качалке покататься, а? – попросил Ахх.
Я встала, уступив ему кресло. Ахх сразу же радостно расселся и принялся раскачиваться, покряхтывая от удовольствия.
– Полина, – продолжил он, – ты действительно попалась. А ведь у тебя же есть такой замечательный коллега – доктор Хьюз, уверен, что ему не раз приходилось сталкиваться с подобными проблемами…
– Нет, мне не нужен психиатр. Я сама могу взять себя в руки. Сама вляпалась и сама выберусь из этого.
– Интересно как? – поинтересовался Ахх, раскачиваясь сильнее. – Кстати, у тебя нет мороженого в холодильнике? – неожиданно спросил он.
– Есть… – ответила я рассеянно.
– Угостишь, а?
– Тебе шоколадное или фруктовое?
– Давай оба.
Я принесла ему две порции.