– Но вы же должны где-то существовать?
– Именно существовать. Дома, в поселке Рыжково, места нет мне. Отчим – алкоголик, братья меньшие – драчуны и хулиганы, а в Москве я на консервной фабрике работаю. Денег не хватает, и еще надо бабке посылать, она совсем старая у меня – вот бы сюда ее забрать! А парень бросил меня, Вовка… аборт зимой делала… девки злые в комнате, ссорятся да ругаются все время. А Вовка с Нинкой теперь… Если бы точно знать, что я в Демонете останусь, если в реале умру, то в тот же миг в окно бы выпрыгнула…
Мне даже стыдно стало – мне и жаловаться не на что. Живу в достатке, муж хороший, сын – отличник, работа интересная.
– Почему бабку нельзя забрать?
– Демокодекс запрещает. Сюда можно только самому попасть. А как ей хорошо было бы тут, в садочке и в этой хатке. Она же меня вырастила, жалко ее, бабушку-то… – Глаша смахнула слезу.
– А здесь вам хорошо, значит?
– Еще бы! Я скоро учиться пойду, в школу самого Майского.
– А кто это?
– Вы не знаете Майского? Художник он, великий. Я все деньги на Интернет-кафе просаживала в реале, смотрела его картины, на выставки ходила, а потом написала ему и послала свои рисунки. Майский меня сюда и перетащил. То есть, создал подходящие условия для моего сюда попадания.
– О, Глаша, так вы художница!
– Ага, – девушка убежала куда-то и вернулась с большим альбомом, села рядом и открыла его, гордо улыбаясь. – Вот, гляньте.
На рисунке была изображена женщина, танцующая под дождем, с венком из лилий на голове – руки подняты вверх, мокрые волосы – по плечам и груди, глаза сияют, за завесой дождя – лица зрителей.
– Это же я… вчера!
– Да. Вам нравится?
– Да. Очень.
– Возьмите себе, – Глаша протянула мне листок.
– Глаша, спасибо тебе. Давай на ты, а?
– Давай.
– Глаша, ты очень талантливая!
– А в Демонете все талантливые, здесь других не бывает.
– Я думаю, что и в реале все люди талантливы, просто их таланты не раскрываются, потому что нет возможности.
– Оно-то так, но здесь все особо талантливые.
– И я тоже, да?
– И ты.
– А какой же у меня талант?