двадцать-тридцать, не больше.
— Почему? — опустошенно и как-то равнодушно спросил профессор.
— Потому что, наверняка, эта скотина, Ворбий, сейчас уже звонит своим
людям и они скоро прибудут сюда. Нам надо торопиться, Василий Федорович.
Теперь же, я уничтожу архив! — решительно сказала Юсман и подошла к
клавиатуре компьютера.
Профессор присел в кресло, его рука с зажатым в ней пистолетом медленно
опустилась к полу. Он смотрел куда-то в никуда и так оставался, совершенно
не подвижным, пока Виктория настукивала клавишами клавиатуры, уничтожая
архив.
— Все, — вскоре, коротко подытожила Юсман, — архив уничтожен.
Компьютер я перекодировала и теперь он сможет выполнять только то, что было
вложено у него до сегодняшнего дня, а если кто-то попытается получить к нему
доступ, минуя мой новый, не известный теперь никому, кроме меня, код, или
же, попробует подобрать, угадать код — компьютер включит главный генератор
фирмы на самоуничтожение.
— Молодец, Виктория, — проговорил отрешено профессор, оставаясь
неподвижным в кресле.
— Ты что? Василий Федорович! — забеспокоилась Юсман о настроении
профессора, и она бегло подошла к нему, — пора уходить, — сказала она, —
профессор молчал. Тогда Юсман взяла из его опущенной руки пистолет и
выстрелила в дверь, за которой спрятался Ворбий, потому что услышала там, за
ней, какую-то возню. От выстрела шум за дверью затих, прекратился. Профессор
подскочил из кресла, как бы сразу ожил.
— Что случилось! — настороженно оглядываясь по сторонам, спросил он у
Юсман.
— Этот гад, там, за дверью что-то возится. Не нравится мне это. Не
исключено, что у него там было оружие. Я на всякий случай предупредила
Ворбия, что мы здесь — начеку. Нам необходимо срочно позаботиться о своем
тыле, Василий Федорович, — сказала Юсман.
Профессор и Виктория сорвали штору: один ее конец они привязали к ручке
двери, туго натянули штору, и также крепко, привязали ее другой конец к
угольнику небольшого откидного столика, прикрепленного к стене.
Теперь, если бы даже Ворбий попытался открыть свою дверь, то ему вряд
ли бы удалось это — штора из плотного материала надежно бы не дала это
сделать.
— Уходим, — сказала Юсман.
— Да, — согласился профессор. — И это нам нужно сделать как можно
быстрее.
Потихонечку, они открыли дверь из кабинета и прислушались — было тихо.
Как только, Ворбий оказался в относительной безопасности, он сразу же,
как и предположила Юсман, стал судорожно названивать по радиотелефону.
Вначале, он позвонил кому следует, а потом набрал свой домашний
телефон.
— Алло! Алло! — кричал он оскаливаясь, раздражительно в трубку, не
обращая внимания на то, что еще никто не подошел к телефону на том конце
линии: его лицо выделывало презрительные гримасы от обжигающей руку боли. —
Алло! Алло! — продолжал требовать срочного ответа он.
— Да, да, я слушаю! — наконец, послышался голос его жены.
— Ты что, провалилась! — заорал на нее Георгио Фатович.
— Что случилось, Фантик? — разволновавшись настроением своего мужа,
спросила Карвелла.
— Карчик! — перешел на более сглаженный тон Ворбий. — Я звоню из
фирмы. Они ушли. Генератор заблокирован. Сейчас подъедут мои люди. В меня
стреляли. Я ранен, — бегло проговорил он короткими фразами и издал
непродолжительный стон.
— Я сейчас же подъеду, Фантик! — тут же отреагировала Карвелла.
— Не надо подъезжать, — запнулся от боли и тяжело вздохнул Ворбий, —
сюда. Не подъезжай!
— Как же, Фантичек? — насторожилась же-на.
Несколько секунд они оба молчали, Карвелла начала всхлипывать в трубку.
— Перестань, Кара! Слушай меня, — приказал ей Ворбий.
— Да, — испуганно попискивая, слезно отозвалась жена.
— Сейчас же, слышишь меня?!
— Да.
— Сейчас же, ты — позвони дочери этого мальчика — старого педераста.
— Позвонить Юле? — уточнила жена.
— Да, ей!
— И что я должна сказать?
— Пригласи ее срочно, только в спокойном тоне! — пригрозил жене
Ворбий и снова на секунду зашелся от боли.
— Куда ее пригласить, Фантичек? — сострадательно спросила жена.
— Пригласи ее в клинику.
— Но ведь ночь скоро. Она может что-нибудь заподозрить, — попыталась
как бы подсказать Карвелла.
— Ерунда! Скажешь, что