Штора закрылась полностью.
— Ваши люди жестоки! — яростно прикрикнула Юля в сторону Веры,
продолжавшей стоять у входа в комнату.
— Я передам им вашу просьбу, чтобы они были повежливее с вашим отцом,
— язвительно сказала та.
— Уж будьте добры, но я все равно найду, к кому обратиться, чтобы у
вас тут навели порядок, — словно огрызнулась Юля, быстрым шагом выходя из
комнаты и проходя мимо Веры.
Юля не пошла, а побежала по коридору.
— Вас проводить!? — крикнула ей вдогонку Вера, но Юля ничего не
ответила: выскочила на лестничную площадку и бегло стала спускаться по
ступенькам вниз.
Когда она преодолела уже несколько лест-ничных проемов, то услышала
окрик сверху:
— Не заблудитесь, милочка!
Юля выскочила во двор клиники. Миша, ожидавший ее, сразу же подошел к
ней.
— Что случилось, Юленька? — озабоченно спросил он, на ходу
пристроившись крупным и быстрым шагом рядом с Юлей, которая уже
ос-танавливала свой полубег. — Почему ты бежала? — задал он вопрос, когда
они уже вышли из ворот клиники и оказались в переулке.
Здесь Юля позволила себе ненадолго оста-новиться и молча отдышаться.
Потом она снова, но уже не быстро пошла по переулку. Молодой человек
последовал за ней.
— Почему ты бежала? — попробовал еще раз задать он вопрос.
— Не знаю, — ответила Юля и на мгновение, опять, приостановившись,
пристально заглянула в Мишины глаза, отчего молодому человеку стало немного
неловко, не по себе.
— Что-то не так? — вкрадчиво поинтересовался он.
— Все в порядке, — ответила Юля. — Папа… действительно болен.
Планерка смертников
Несколько дней спустя после вторжительного посещения клиники Юлей и
Мишей, Юсман позвонила Василию Федоровичу (Мише) и предложила в срочном
порядке встретиться вечером в помещении кафедры психологии, как выразилась
она: 'Наиболее безопасное место'.
В назначенное время эта скоропалительная встреча состоялась. Коротко
поприветствовав друг друга, они заперлись в помещении кафедры изнутри и
заговорили вполголоса.
— Ты, Василий Федорович…, извини, привычка! Конечно же, Миша, —
поправилась Юсман.
— Не стоит извиняться. Зови меня как удобно тебе, от этого суть не
изменится, — на этот раз определился профессор, грустно почему-то, сам даже
не понимая зачем, рассматривающий свои руки.
— Удобнее, все-таки, по-старому, — сказала Юсман. — Можно?
— Как знаешь, Виктория. Не стану возражать.
— Хорошо. Так вот, ты, Василий Федорович, положительно счастливчик,
иначе не подумаешь и не скажешь о тебе, — сказала Юсман.
— О чем это ты?
— О том, что ты теперь присутствуешь здесь и разговариваешь со мной, а
не где-то, неведомо где.
— Не понимаю тебя.
— Так-таки и не понимаешь? — немного игриво поинтересовалась Юсман.
— Не надо. В таком тоне…, я прошу… не надо.
— Извини, Василий Федорович. Еще одна старая привычка наших отношений,
— печально согласилась Юсман. — Иногда, сама того не замечаю, как перехожу
на обычный уклад, забывая о своем сегодняшнем положении.
— Ты права. Но что ты хотела сказать, Вик-тория, обо мне, как о
счастливчике?
— Если бы ты видел, как рвал и метал Ворбий, когда он узнал, что
намеченное сорвалось! Я как раз находилась у него в кабинете, потому что
должна была по плану отвечать за транспортировку ваших тел.
— Наших тел? — пугливо насторожился Василий Федорович.
— Да, ваших, профессор, твоего и Юлиного.
— Ничего не понимаю.
— Сейчас поймешь. Что интересно, что я да-же не успела бы помешать
этой затее, как продумал все, гад! Я узнала об этом буквально, когда вы уже
находились с Юлей в клинике и ожидали появления Веры. Она как раз позвонила
Вор-бию, чтобы сообщить об этом, о начале опера-ции, и тут же, после звонка
своей жены, Ворбий изложил мне: для чего меня вызвал, мои обязанности и
место в этом деле.
— Ты меня пугаешь, Виктория. Что за срочная операция, дело о котором
ты говоришь?
— Хорошо, что ты не пошел вместе с Юлей на встречу с…, ну, сам
понимаешь какую встречу. Ворбием было запланировано вас обоих тогда же
ликвидировать, покончить разом со всеми троими: у тебя и Юли — отобрать
тела, а Мишу…, просто умертвить, и похоронили бы про-фессора тогда со
всеми полагающимися