— как это обычно
говорят в таких случаях, — пытаясь защититься улыбкой неудачно искривившей
ее приветливые губы, сказала она.
— Не надо так, Юленька. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо,
обязательно. Я помогу вам, чем только смогу.
— А знаете, — грустно и задумчиво обратилась девушка к Мише, — я
сейчас, только что, подумала… Можете вы остаться жить здесь, пока не
вернется папа.
Они смотрели глаза в глаза, словно угадывая намерения друг друга.
— Вам покажется смешно или удивительно, Юленька, но я… только что
подумал об этом же, — сказал Миша.
Находка
Сразу же после завтрака Миша ушел, как он объяснился, 'на тренировку и
по делам', и Юля оставалась дома одна. Сегодня у девушки был выходной.
Вначале, ей вспомнилось — она забыла спросить у Миши, что он делал в
папином кабинете и… с кем и о чем потом говорил по телефону, когда она
стояла в прихожей и справлялась со своими переживаниями? Девушка откровенно
посетовала на собственную неуклюжесть общения и забывчивость.
Потом Юля, проходя мимо двери в кабинет отца, остановилась возле нее и
долго, переполняемая печальными чувствами одиночества, не решалась на
действие, прислушивалась. В кабинете оставалась неподкупная для сомнений —
отчетливая тишина.
Продолжительно убеждая и объединяя себя в своем устремлении, Юля,
все-таки покорила отношение к двери у себя в душе, что позволило девушке
открыть эту дверь и наконец осторожно войти в кабинет.
Первое, что бросилось в глаза девушке, пер-вое, на чем остановился ее
изучающий расположение вещей и предметов в папиной комнате, взгляд, это не
задвинутый до конца один из ящиков стола.
Юля медленно приблизилась к столу: ящик едва заметно прищемил какую-то
книгу и потому оставался не полностью закрытым.
Девушка быстро наклонилась к столу, но замерла на мгновение…,
медленно и боязливо потянула она рукой подозрительный ящик на себя,
выдвинула его.
Она взяла в руки эту книгу, небрежно вмес-тившуюся в ящик при чьей-то
спешке или неаккуратности, и разлистнула ее в самом начале: 'Дневник' —
завороженно понял девушка, — 'Папин дневник!'
Юля попятилась назад, перелистывая эту, довольно увесистую книгу и
машинально присела на папин диван.
'Но разве это возможно читать?!' — подумала она и захлопнула дневник,
— 'А если… прочитав… я смогу помочь папе?' — тут же появилась новая
мысль и стала сражаться с первой.
Несколько минут девушка сидела на диване практически неподвижно,
озадаченно. Она присутствовала в состоянии ребенка, когда родителей дома
нет, а он разыскал заветное варенье, которое запрещено есть без ведома, но
очень хочется, и в ребенке идет борьба воспитания и страсти.
В Юле победила страсть.
Она разлистнула дневник и начала прис-тально читать записи отца с
самого начала:
Мой дневник в приличной степени ретро-спективен, в нем я больше излагаю
и раздумываю всегда гораздо позже, чем те или иные события происходили в так
называемой общепринятой реальности.
Данные несоответствия временных плоскостей и помогают мне озадачивать
мой разум, вести эти записи.
Еще в ранней молодости я задумывался над тем, Что есть правильнее,
нет…, сказать будет гораздо точнее — задумывался над тем: Что есть Ближе
мне самому относительно общества. По тому что социальная, общепринятая
правильность обязательно предусматривает канон, что-то
несдвигаемо-незыблимое, которое всегда является относительным кого-то или
чего-то, удобным кому-то или чему-то, необходимым как степень существования,
в данном случае существования тех, кто является хозяином правильности, их
существования. Но такое не всегда совпадало с моими видениями Мира.
Я же задумывался над тем: что есть ближе именно мне, а значит,
правильнее именно для меня, а не для всех.
Что есть ближе именно мне: совокупление чувств с разумом или разума с
чувствами?
Ответ на этот вопрос играл для меня существенную роль в жизни, ибо и
самой жизни-то моей как таковой могло бы не состояться, в духовном понимании
этого, если бы я не решил тогда поставленную перед собой задачу.
И я рассуждал приблизительно так: если предположить, что чувства
совокупляются с моим разумом, то родится дитя-эгоист, ограниченное пределами
собственных владений с болезненными