ответа, Юсман с отчетливой театральностью громко расхохоталась в
сторону приблизившегося к ней профессора.
Аршиинкин-Мертвяк теперь стоял уже недалеко от нее, на расстоянии длины
двухтумбового стола. — О-о-ха-хо-хо, — хохотнула она еще раз, будто для
убедительности, — вы все еще под впечатлением.
— Извините, — озадаченно спросил профессор, — но что вы имеете
ввиду?
— И вы поверили мне? Вот что я имею ввиду!
— На счет Бондаревски я ничего не стану доказывать, но… 'Обратная
сторона'… Она действительно существует! И я терпеливо надеюсь на
положительный результат. За что и благодарен вам.
— Перестаньте, я прошу вас! Вы сумасшедший человек!
— Хорошо. Я больше не буду вам надоедать. А за подсказку… все равно,
спасибо…
— Нет… Вы и в самом деле ненормальный! Несете какой-то вздор.
— Может быть… Может и было бы это вздором, как выражаетесь вы, но…
'Они' вас
там знают и, как я понимаю, преследуют определенный интерес к вам.
— Вы что, представились от меня?
— Да. Я вынужден был это сделать.
— Надеюсь, вы не ляпнули им, что Юсман Виктория Леонидовна объяснялась
с вами от имени Бондаревски Юрия Анатольевича?
— Именно так!
— Что вы хотите сказать, что вы…
— Совершенно верно. Я сказал им то, о чем вы теперь обеспокоены и не
хотите почему-то говорить более, чем тогда, в ту удачную для меня ночь.
— Дачную.
— Что?
— Не удачную, а дачную, а при сегодняшних обстоятельствах —
злополучную! — досадно сказала Юсман, — дернуло меня, — озлобленно
прошептала она себе под нос.
— Что вы сказали? — переспросил профессор не расслышав последней
фразы.
— Ничего, кроме того, что вы уже сделали ради своей, — опять Юсман
прошептала для себя, — задницы, конечно.
— Я не пойму, — профессор более не переспрашивал, — вы хотите со
мной поговорить или нет?
— Да, черт побери мою непредусмотрительность и пьяную вожделенность!
— выкрикнула Виктория Леонидовна, но не очень громко, зато достаточно для
того, чтобы озадачить и насторожить профессора — Хочу! Садитесь… Я тоже
сяду, — и они оба присели, их разделял двухтумбовый темно, полированный
стол. — Вполне вероятно, что вы натворили неисправимое, — грустно и
отрешенно сказала упершись взглядом в полировку стола, Юсман.
— Но вам-то что волноваться? — взволнованно оправдался профессор. —
Ваше дело позади, и вы имеете то, к чему когда-то стремились и через что,
тоже, в свое время, наверняка не без чьего-то участия, получили сегодняшнее
удовлетворение от жизни, не так ли? Ведь вы были мужчиной?
— Я и сейчас он, — коротко ответила Юсман и профессору стало немного
не по себе, но жадность собственного удовлетворения, выгоды от 'Обратной
стороны', тут же одержали над ним верх и Аршиинкин-Мертвяк не обратил
внимания на то, что совсем недавно он переспал с мужчиной.
— Какая теперь разница, — сказал профессор, — естественно вы
осознаете себя как себя, но имеете… — но он не договорил, Юсман прервала
его:
— Извините, но по вашей милости, теперь я могу всего этого, — Юсман
окинула демонстративно взглядом свое тело, — лишиться.
— Лишиться? — переспросил профессор.
— Да, именно так все, насколько я понимаю, сейчас обстоит. А вы
предлагаете разговор! О чем?
— Но позвольте, почему вы считаете, что все так уж и плохо? Да, 'они'
действительно интересовались человеком, который направил меня к 'ним', но
этот, 'их' интерес был вызван всего лишь статистикой!
— Ах, какой вы наивный или выдаете себя за такого, но кто же вам
скажет подлинный интерес к человеку, направившему вас! — возмутилась Юсман.
— Хорошо. Пусть, предположим, так: я наивный человек. Но что вам 'они'
могут сделать? В конце концов, существует законодательство, закон, который
не позволит 'им'…
— Не позволит 'им' возвратить меня в мое природное тело, обладателем
которого я являлся, тьфу ты черт! Являлась…гм… Являлся когда-то?
— Разве не так? — в сомнении произнес профессор.
— Не так! — отрезала Юсман. — Все не так как вы думаете. Они теперь
поспешат возвратить меня обратно и я лишусь и женского обличия и звания
кандидата наук и работы и нормальной зарплаты — всего! И это — в лучшем
случае!
— Если все так как вы говорите, то 'лучший