Глава 57. Снова погоня
Монпелье. Конец марта. 2019 год.
Наконец, крадучись, как преступники, наша троица дошла до цели. Отделение банка находилось в трехэтажном доме, похожем на крепость. Старое сооружение из камня, как все дома в этом квартале, он был очищен от темных следов времени, приведен в порядок, выглядел внушительно. Большие блоки светлого песчаника со следами то ли от ядер, то ли от иных разрушительных снарядов, образовывали стены, узкие окошки расположенные высоко над землей, придавали банку вид катарской крепости. Вполне современные решетки сторожили вход. Поблизости, через небольшую площадь, окруженную старыми низкими оливами, возможно, ровесниками стоящих вокруг домов, располагалось скромное кафе, из тех, куда служащие и владельцы ближних лавчонок забегают выпить чашечку крепкого кофе и перекусить в обед. Теперь кафе было закрыто, но на улице, связанные цепями, стояли столы и стулья.
Площадь и ближние улочки освещались фонарями, дающими желтоватый рассеянный свет. Истоптанные каменные плиты, местами треснувшие, местами горбатые, мутно блестели. По желобам, выбитым в плитах еще при строительстве квартала, тихонько текла вода. В таком месте не трудно представить местную жизнь пятьсот лет назад, когда по кривым улочкам с грохотом ездили запряженные клячами повозки, а горожане выливали ночные горшки прямо из окон.
Спрятавшись под спущенным почти до земли полосатым брезентовым козырьком, наша троица притаилась и стала терпеливо ждать открытия банка. Я придвинула стул поближе к Ратманову и, прижавшись к его боку, погрузилась в тревожное забытье. Почувствовала, как Андрей обнял меня, прикрыл своей курткой, в который раз спасая от холода.
Проснулась от того, что меня тормошил Ратманов.
– Саш, кафе открылось, пойдем, выпьем чего-нибудь горячего.
– А? Что? Что такое? Банк открылся?
– Нет еще, – ответил Андрей, – пойдем греться, кофе пить, тут уже открыли.
Этьен уже топтался у входа.
Мы просидели там до тех пор, пока не увидели, что служащий, гремя ключами, стал сдвигать решетки.
– Иди один, приятель, – велел Андрей Этьену.
Кузен, все еще не пришедший в себя от пережитого стресса, жалобно посмотрел на моего спутника.
– А, может, вместе?
– Что мы там все вместе будем делать? – возразил Андрей. – Все равно к ячейке пропустят только тебя. Не надо привлекать лишнее внимание. Мы с Александрой тебя здесь подождем. Иди, не бойся.
Бедняга вздохнул и обреченно пошел доставать из банковского хранилища злополучный конверт.
– Ну, вот, Сашенька, – Ратманов погладил мою руку, – сейчас заберем флэшку и – обратно в Париж.
Но что-то тревожное трепыхалось в душе, не верилось, что наши приключения, действительно, подошли к концу. Как-то слишком просто все оказалось. Да, нас чуть не порешили эти странные ниндзя, или кто бы они там были. Слава Богу сбежать от них нам все-таки удалось. Несмотря на то, что в тот момент ничто не говорило об опасности, мне такое спокойствие было подозрительно. То, что мы несколько часов прождали, почти не прячась, вблизи банка, и не увидели никого из тех, кто нас преследовал, было нелогично. Что-то было не так. Ну, не могли нас просто оставить в покое! Я озвучила свою тревогу Ратманову и мой спутник согласно кивнул.
– Да, Саш, напрягает все это, – сказал он, поднимаясь из-за столика, – смотри по сторонам, смотри внимательно, чует мое сердце: нас пасут и только ждут, когда Этьен заберет пакет. Может, и вправду, нужно было с этим недотепой пойти? Ладно, ты сиди, а я – в банк.
Ратманов вскочил и, несмотря на то что я попыталась вцепиться в его руку, задержать, отмахнулся и быстро пошел к банку, пересекая площадь, вошел внутрь. Я стала озираться по сторонам, но пока ничего подозрительного не видела.
Город еще не пробудился окончательно, яркое южное солнце только вставало, владельцы маленьких магазинчиков неторопливо открывали двери, цветочный рынок на площади оживал. На низкие длинные скамьи торговцы выставляли ведра с цветами, громко и весело переговариваясь, горожане спешили в булочную за утренними круассанами и багетами, словом, обычная утренняя суета, квартал просыпался.
Так я просидела, наблюдая за тем, что происходило вокруг еще минут двадцать. Мне казалось, что время тянется слишком медленно. Ну, сколько там нужно, чтобы открыть хранилище, пройти к ячейке, вынуть из нее содержимое и, напоследок, отдать ключ служащему банка и выйти наружу? Да не более тех самых двадцати минут! Я начинала терять терпение.
Ну, все, я не могла больше ждать, сунула в руку подошедшей официантке купюру и, не забрав сдачи, пошла на выход. Я уже переступила порог кафе, когда увидела, что в тот самый момент Андрей и Этьен выходят из дверей отделения. Наши с Андреем глаза встретились и он, улыбнувшись, сделал мне знак рукой. Ну, слава Богу, я поняла, что флэшка у него, заулыбалась в ответ, остановилась, чтобы пропустить женщину с коляской и тут увидела, как на груди у Ратманова засветилась красная точка, а у Этьена одновременно появилась такая же на лбу. У меня, должно быть, исказилось лицо, и мой истошный крик опоздал лишь на долю секунды.
– Падай, Андрей! Они здесь!
Тренированное тело Ратманова отреагировало моментально, мужчина нырнул вниз и вбок, успев схватить Этьена за рукав вязанного свитера, заставляя того броситься на землю. Кузен ничего не понял, пытаясь оторвать от себя пальцы Андрея. И для него все уже стало поздно. Я увидела удивленно распахнутые глаза француза, появившуюся на лбу черную круглую дырочку и одновременно что-то красное с белым брызнуло из его затылка. Кузен упал навзничь, окрашивая ступени банка ошметками мозгов и кровью, а через мгновение раздался дикий женский крик. Андрей упал на плиты тротуара, прижимая руку к левому плечу, из-под ладони уже сочилась кровь. Как я не грохнулась в обморок от вида раненного Ратманова, вида раздробленной снайперским выстрелом головы несчастного кузена и от нарастающих множившихся криков на площади, я не знаю. Я видела только суженные от боли глаза Андрея и уже неслась ему навстречу.
–– Назад, Саша, беги назад! – голос Ратманова пробивал все посторонние звуки и долетал до моих ушей с такой силой, будто он орал мне прямо в ухо.
Как-то неестественно пригибаясь, все также держась за раненое плечо рукой, роняя на землю жирные красные пятна, Андрей подбежал и ко мне и скомандовал:
– Быстро!
В это время на небольшую площадь с двух сторон ворвались два черных джипа. Из них моментально повыскакивали мужчины с оружием в руках. Они застыли буквально на долю секунды, оглядывая площадь и, увидев нас, побежали наперерез.
В банке завыла сирена, в дверях появились охранники, но они только озирались по сторонам, не понимая ситуации и не соображая, что следует предпринять.
Люди, те, кто в самый критический момент находились в центре площади, даже не видя и не понимая, что происходит, разбегались в разные стороны, сбивая на своем пути скамейки с цветами, женщины кричали, дети присоединились к ним, кто-то требовал вызвать скорую помощь, или пожарных, начинался хаос.
И вновь моя чудесная сущность проснулась во мне. То, что мужчины из джипов догонят нас в две минуты, было очевидно. Я остановилась, повернулась к ним лицом, потому что терять уже было нечего. Пристрелят, как цыплят, отберут флэшку и все! Дальше думать было неинтересно, да и некогда. Присутствие Андрея рядом со мной придало смелости. Я ощутила, как от него ко мне хлынула горячая волна силы. Да, он был ранен, да, он терял силы вместе с кровью, но он посылал мне, сам того не ведая, огромную энергию. Как же права была Марго! Ратманов был моим коллектором! Только тогда я об этом не думала, а просто подняла руки вверх и тут же с силой бросила их вниз и снова медленно подняла уже ладонями вверх. От них потянулись змеистые голубые потоки, и, также, как сегодня ночью в доме у Этьена, начало уплотняться пространство. Я создавала пространственный барьер между нами и людьми на площади. Все, кто был рядом замерли, словно время остановилось.
– Андрей, погнали! Можешь бежать?
– Да, могу…
Если бы мы были в Париже, я бы знала куда бежать, я бы попросила помощи у своего города, он дал бы мне подсказку и направил в безопасное место, но мы были в другом, чужом городе и все, на что можно было рассчитывать – это на то, что этот город нас хотя бы не предаст.
Я не представляла сколько времени может продержаться защита, возведенная моей магией, наверное, не долго, но ее должно было хватить, чтобы Андрею и мне исчезнуть с площади.
Жалко было оставлять Этьена вот так, с простреленной головой, лежащим на пороге банка под испуганными взглядами случайных свидетелей, но, прости, друг, выбора не было, прости и прощай. И опять мы бежали. Это был бег на выживание. На этот раз нас реально собирались убить, даже, если этим командос придется это сделать на виду у всего города. Что же такое было в записях Клода, если против нас развернули целую военную операцию, не боясь последствий?
Кровотечение из раны Андрея не прекращалось. Чтобы не оставлять позади себя кровавые следы, Ратманов обмотал руку курткой, но кровь нужно было срочно остановиться, перевязать рану. Наверное, пуля попала в какую-то артерию и кровотечение было обильным. Перевязать, легко сказать! Чем? Я молилась, чтобы пуля прошла на вылет и не задела кость. Нужно найти аптеку, купить бинты. Антибиотики мне, конечно, не продадут, во Франции на все нужен рецепт, но дадут хотя бы болеутоляющее и спирт. И тут я увидела, что прямо перед нами мигает синим крестом вывеска ветеринарной лечебницы. Я показала на нее Андрею: «Смотри, нам туда».
Ратманов понял мою идею. Мы подбежали к двери ветклиники, Андрей дернул ее изо всей силы, но дверь оказалась запертой, а звонок, на который я давила, дребезжал в пустоте закрытого помещения. Обессиленные, мы оба опустились на грязный тротуар возле двери, я прижала ладони к лицу. Посидеть спокойно хоть две минуты, потому что в тот момент, хоть убей, сил не было совсем. Андрей был бледен, рука, прижимающая рану, дрожала. Из-под куртки на тротуар сочилась кровь.
– А вы ко мне? На прием? Сейчас, сейчас, вот только открою.
За спиной послышался мужской голос и звяканье ключей на связке. Рядом остановился худощавый старик, загорелый, морщинистый, с седой шевелюрой, бородкой клинышком и ясными, очень светлыми глазами. Он улыбался и оглядывал нас с интересом, ничуть не смущаясь тем, что видел перед собой окровавленного человека и растрепанную молодую женщину, явно только что побывавших в переделке.
– Подождите, я сейчас, – старик загремел ключами, открывая неподатливую дверь, – входите. Хорошо, что сегодня утром у меня никто не назначен. Я вижу, вам требуется помощь, перевязка и все такое прочее. Да? Я ведь не ошибаюсь? – Он говорил, уже натягивая халат и подходя к умывальнику. При этом ветеринар бросал взгляды на нашу парочку со все возрастающим интересом.
Его ветеринарная клиника была небольшой – зал ожидания с несколькими стульями, диванчиком, обитым дерматином и этажеркой в углу, где в пакетах был расставлен собачий и кошачий корм. Вторая половина лечебницы представляла собой кабинет, где посередине стоял длинный, похожий на операционный, стол, рядом – столик с инструментами и пара стеклянных шкафов с лекарствами – у стены.
Старичок оказался сообразительным, а я не стала строить из себя непонятно кого и сразу сказала:
– Да, доктор, нам нужна ваша помощь. Рана огнестрельная, думаю, навылет. Моего друга нужно перебинтовать, нужны лекарства, антибиотики и мы уйдем. Но, если можно у вас отдохнуть до вечера, то мы готовы оплатить ваше время дополнительно. Так сколько?
– В полицию, естественно, не заявлять? Так?
– Так. Не буду вам долго объяснять, просто скажу…
– О, нет, мадам, – старик выставил ладонь в предостерегающем жесте, – я ничего не хочу знать. Ведь вы мне заплатите именно за это. За то, чтобы я был нем и глух и только делал свое дело.
Я кивнула и потянулась за кошельком.
– Очень хорошо, тогда это будет вам стоить… – и тут он озвучил такую сумму, что я просто растерялась. Хорошо, что, уезжая из Парижа, я взяла достаточно налички.
Да, уж, старичок не промах, но делать нечего, я опять кивнула.
– Давайте быстрей, доктор, мой друг и так потерял уже много крови.
У ветеринара мы остались до вечера. Он отменил немногочисленные визиты. Рана, действительно, была не опасной, но кровопотеря большая. После перевязки старый доктор напоил Ратманова крепким сладким чаем сказал, что нужно поесть и поспать. По телефону, которой мне дал доктор, я заказала еду из китайского ресторана. Андрей был слаб и ему пришлось прилечь на короткий диванчик в зале ожидания. Я оттерла, как смогла, кровь с его джинсов, кожаная куртка была безнадежно испорчена, футболка тоже была испачкана, но я отстирала ее в раковине, а потом, когда Ратманов заснул, пристроилась рядом и вытирала капельки пота с его лба мокрым полотенцем.
Конечно, я понимала, что сильный и закаленный Ратманов не нуждается в столь трепетной заботе и рана не страшная, пуля навылет, но я не могла по-другому. Заметила, что Ратманов, притворяясь спящим, поглядывал на меня хитрым полуприкрытым глазом и даже, вероятно, чтобы вызвать мою жалость, тихонько стонал. Но здесь я ему совершенно не поверила и сказала:
– Слушай, Ратманов, хватит кривляться, тоже мне, мнимый больной! Мы задержались у этого кошачьего докторишки только потому, что нам нужно дотянуть до вечера. Лежи, наслаждайся покоем, только не делай из меня дуру. Окей?
– Окей, – смиренно ответил Ратманов и его хитрый глаз мне подмигнул.
Андрей заснул, ему нужен был отдых, он потерял много крови, да и мне тоже хотелось хотя бы ненадолго забыться сном. Голова Ратманова лежала у меня на коленях, а рука сжимала мою ладонь. Я чувствовала, как наши энергии циркулировали по одному кругу энергообращения, не знаю, есть ли такое слово. И еще мне казалось, что с Ратмановым совсем не все в порядке. Он был не слишком уж серьезно ранен, прострелена мышца, задета артерия, но ранение не было смертельным. А я чувствовала недоброе. Словно в его теле возник дисбаланс, словно что-то чуждое и опасное проникло в кровь и это чуждое медленно, но верно захватывает его организм. Одним словом, ранение безобидной рана не была. Оставалось надеяться, что антибиотики, которые вколол Андрею ветеринар, помогут и все обойдется.
Диванчик был коротким, узким, неудобным, поэтому я сидела в неловкой позе, придерживая раненого за плечо, пока меня тоже не сморило, глаза закрылись, голова упала на грудь.