Глава 45. Наша первая встреча
Андрей.
Алекс выскочила из галерей как будто ей на хвост кипятка плеснули. Наверное, опять пошла бродить по улицам. Я уже заметил, если что-то не так, если ей нужно прийти в себя, для нее такие хождения по городу – релаксация, после она словно сил набирается, становится спокойнее, что ли. У нее, как она мне однажды намекнула, какие-то там свои отношения с городом. Вот дурочка романтичная, фантазерка.
Как-то Алекс сказала, что с Клодом они часто просто бродили по Парижу и он рассказывал ей всякие истории, городские предания, загадочные, страшные, иногда смешные, всякие исторические курьезы, что Клод раскрыл ей этот город со всех сторон и так она полюбила его навсегда.
Полюбить навсегда… очень в духе и в характере Александры. Она все делает до самого конца, «навсегда», все чувства до самой глубины. Такая вот натура. Как только за все годы в этом непростом и подлом мире она сумела сохраниться такой? В этой девушке самым невероятным образом сочеталась наивность подростка, хрупкость и, в то же время, опыт взрослого человека, многое испытавшего, побывавшего в таких передрягах, что, мама, не горюй.
Каждый раз, когда я думал об Александре, меня не оставляло чувство, будто ее судьба уже давным-давно прописана в каких-то скрижалях и ведет ее по только для нее намеченному пути. Даже, когда сбивается, путается, тормозит и пятится назад, какая-то неведомая сила ставит ее опять на предначертанную дорогу.
Когда я был очень молодым, мечтал о будущем, я создал себе образ девушки, которую хочу встретить и с которой хочу по-настоящему серьезных отношений. Придумал ее вплоть до малейших деталей, до родинок на теле, до завитков волос на затылке, цвета глаз. Подсознательно хотел именно такую, как задумал, на меньшее не был согласен.
Недостатка в женском внимании у меня не было никогда. Нет, я не бегал за юбками, девушки сами искали моего общества. А я что, дурак отказываться? И не только молоденькие девушки встречались мне на пути, мне нравились и дамы постарше, опытные в любви, доставлявшие мне гораздо больше чувственных удовольствий в сравнении с неопытными глупышками. Так что опыт общения с женщинами имеется, я этим не кичусь, но факт есть факт. Не могу сказать, что я какой-то одержимый женолюб, но от хорошего секса не откажусь, а кто откажется? Пару раз у меня возникали длительные связи, но я не был заточен на что-то серьезное. Не знаю, чего я ждал от отношений, может, и не ждал ничего, просто я думал о ком-то необычном, о той, что наполнит и сердце, и душу без остатка. Мои случайные подружки, наверное, чувствовали это и не пытались меня стреножить, да и невозможно это было, ведь я жил в ожидании идеала.
И вот я встретил женщину своей мечты. Только эта мечта принадлежала другому. Наташа… даже имя мне нравилось, это было мое любимое женское имя.
Мне нужно было выразить ее образ на полотне. Я написал ее портрет буквально за несколько часов. Когда я закончил, сам глазам не поверил, портрет отражал все мои к ней чувства. Те, кто его видел, задавали один и тот же вопрос: «Это твоя девушка?». Когда уезжал из России, взял этот портрет с собой во Францию. Совершенно бессознательно почувствовал, что нужно взять.
Не знаю, почему у меня возникла идея продать эту картину, и как мне вообще в голову пришла такая мысль! Я дорожил этой своей работой, никогда не думал продавать наташин портрет, хотел держать все время перед глазами. Но однажды, в самый канун Нового года у меня что-то засвербело, я подумал, если мне суждено встретить Александру, тогда я называл ее Наташей, то сейчас, или никогда. Я просто физически почувствовал, что она в Ницце, рядом, нужно только постараться ее встретить. И я сделал то, что сам назвал «подманить судьбу». Мне казалось, нет, не казалось, я был уверен, что стоить выставить портрет, как маяк, как призыв о встрече, и картину должна купить именно она, только ей он дастся в руки.
Не смог придумать ничего лучшего, как отнести портрет знакомому антиквару, месье Бруно. Он выручал меня иногда, когда была уж очень острая нужда в деньгах, брал мои работы и выставлял их в рыночные дни на Кур Салея. Хитрый жадный жук, не знаю за сколько он продавал мои картины, но мне он явно платил не более двадцати – двадцати пяти процентов от вырученного. Меня и это устраивало. Где бы я мог еще, вот так нелегально, но быстро продавать свои работы? Я принес портрет накануне рыночного дня и попросил месье Бруно выставить его на продажу. Тот взглянул и поинтересовался:
– Ваша девушка? Угадал? Очень хороша! Она русская? Русские женщины обладают каким-то магнетизмом. Вот смотришь на этот портрет и как будто тянет смотреть и смотреть, – антиквар прищурился, глядя на портрет, видно думал за сколько сможет его продать. – Хорошо, я возьму. Оплата по результатам продажи. Идет?
Я знал, что он меня наколет, знал, что это опытный торгаш и никто кроме меня не согласился бы на такие условия, никто, даже самый забулдыжный лох не стал бы так продавать свое детище, но я кивнул и ушел из его лавочки. Конечно, я мог бы и сам простоять целый день на рынке в ожидании появления своей женщины-мечты, но была работа – нужно было выходить в море, а я не мог подвести свою команду и во мне была стопроцентная уверенность, что Наташа рядом и она непременно найдет картину, а, значит, найдет и меня.
Для меня начался марафон ожидания, я ждал мою мечту. Через день я пришел к антиквару. С замиранием сердца услышал, что портрет продан, а покупатель просил меня связаться с ним. Я спросил кто это был и Бруно сказал, что один месье, состоятельный парижанин купил его в подарок своей возлюбленной. Я был просто ошарашен, нет, просто убит! Как? Какой такой парижанин? Это должна была быть она, Наташа! Почему? Какой-то другой человек купил портрет и теперь мне ее не найти… Это был удар. Я не увижу ее… Кажется, я застонал в голос от досады и разочарования. Бруно сунул мне деньги, на которые я даже не посмотрел и дал листок бумаги с телефоном покупателя, и еще сказал, что сейчас сам ему позвонит и предупредит этого покупателя, потому что со мной хотели встретиться лично и немедленно, просил подождать полчаса, но я сослался на занятость, быстро написал записку, объяснил антиквару, что ждать не могу, а в записке написал, что буду ждать на набережной. Хоть выясню кем был этот богатый тип.
По крутой улочке я спустился к морю. Был очень яркий солнечный день. Такие дни бывают лишь зимой, когда солнце слепит какой-то нестерпимой белизной, а отражение от морской поверхности делает просто невозможным смотреть не только на воду, но и вокруг. Глаза начало резать и они предательски наполнялись слезами. Пришлось надеть темные очки. Я не знал, то ли это были слезы разочарования, то ли это средиземноморское солнце безжалостно выжало из глаз лишнюю влагу. В каком-то запоздалом остервенении я стал колотить руками по железному парапету, я просто в голос рычал от осознания, что это все! Я не найду свою мечту и жизнь превратится в тоску! Как я мог довериться какой-то гребаной интуиции! Идиот, какой же я идиот! Я колотил по железу, пока не почувствовал, что вот-вот собью руки до мяса. Окей, мужик, возьми в себя в руки и перестань истерить, как баба, еще не все потеряно, лучше подожди, может, этот парижанин придет сюда, и ты его расспросишь. Подожди, еще чуть-чуть… А, если не придет, то я вернусь к Бруно и припру его к стенке, выдавлю из него все подробности, пусть эта жаба в мельчайших деталях расскажет про того, кто купил картину. Ну, не могла меня судьба так облапошить!
Закурив сигарету, я стоял, прислонившись спиной к парапету, скользя взглядом по беспечной толпе, неторопливо гуляющей по Английскому бульвару. Эти улыбающиеся люди приехали сюда, чтобы встретить в Ницце Новый год и искренне наслаждались солнцем, морем, теплом южного города. Дети носились с бессмысленно радостными криками взад и вперед, кружили возле родителей, требовали добавить к их беспечному счастью еще мороженого, еще воздушных шариков и просто уделить им еще внимания.
Я ждал, казалось, вечность, еще раз закурил сигарету, быстро, рваными вдохами прикончил ее и уже собрался уходить. Какой толк ждать неизвестно кого, какого-то месье парижанина. Что за дела могут быть у него ко мне? Хочет еще купить картин, хочет что-то предложить? Мне от него ничего не нужно. Придется идти пытать Бруно, а если ничего не узнаю, то… Я уже не знал, что тогда буду делать! Разочарование от невстречи с Наташей еще не вполне поглотило меня, но я знал, что через короткое время меня накроет волна отчаяния и я не только не смогу ни с кем общаться, но даже приблизиться к себе не дам! Сегодня я точно напьюсь! Я очень редко позволял себе такое, просто не любитель, никогда не видел в этом никакого удовольствия, но сегодня был тот самый день, непременно надерусь, как свинья.
Я огляделся, ища глазами куда бы выбросить окурок, и вдруг увидел ее! Это была Наташа, такая, как я ее и представлял. Она переходила через улицу, пропустив поток машин, и шла ко мне. Нет, не ко мне конкретно, а к тому месту, где я стоял. Боже, до чего ярко блестят и как красиво развеваются под ветром ее рыжеватые волосы, словно ореол из золота, а глаза, какие необыкновенные зелено-карие глаза, а походка! Ко мне приближалась моя богиня! Вот, говорят, что мужчины не теряют сознания от эмоций, а я был на грани…
Она прижимала мобильник к уху и говорила громко и нервно, почти кричала, не то спорила, не то ругалась. Разговор был очень эмоциональным. До меня долетали обрывки фраз. Я стоял почти рядом, но она меня не видела, просто ни на кого не обращала внимания и, когда окончила разговор, сделала жест, словно хотела забросить телефон подальше, или шмякнуть его об асфальт. Губы девушки дрожали, мне показалось, что она всхлипнула. Все, что я понял из обрывков услышанного, это – ее кто-то сильно обидел. Кулаки сжались, сердце тоже сжалось. Какая такая сволочь ее обидела?! Мне по-настоящему захотелось искалечить мерзавца!
Девушка еще раз издала нервный всхлип, совсем по-детски провела ребром ладони под носом и стала оглядываться, явно ища глазами того, кто написал ей записку: «Приходите на набережную».
Да, вот так и произошло наше знакомство. Судьба не обманула, мы встретились и встретились именно там, где я загадал.
После первых слов, уже не помню каких, я позвал ее в кафе, и она согласилась. Мы присели на террасе. Оказывается, Наташа тоже меня искала! Но совершенно по другому поводу. Она стала рассказывать, как совершенно случайно увидела у кого-то из знакомых мои работы, как они ей понравились и как она решила меня найти, чтобы пригласить на проект. Боже милостивый! Она меня искала! Я изо всех сил старался, чтобы на моей физиономии не было идиотского выражения счастья, а сам смотрел на нее и не верил в это самое счастье.
Еще раньше от Клода я знал, что Наташа владела картинной галерей и занималась организацией выставок. Знал, что она любит свою работу и ее галерея была хоть и небольшой, но довольно известной в Париже.
Трудно представить, как только ей в голову пришло, не зная ни имени, ни точного места жительства отправиться на поиски человека, зная о нем только то, что он художник, который, предположительно живет в Ницце! Надеяться найти невесть кого, к тому же нелегала в большом курортном городе, кишащем приезжими! Авантюристка еще похлеще меня! Только русские со своей бесшабашностью и надеждой на авось способны на такое. Но главное, все получилось, мы нашлись! Это было чудо, это был знак судьбы. И судьба была щедра, она дала мне шанс, и я знал, что уже не отпущу эту девушку, потому что она и есть моя судьба.
Александра.
События, случившиеся сразу после разрыва с Д’Иссеньи, отвлекли, не позволили мне утопиться в горечи от предательства еще недавно так любимого мужчины, а разум постарался погасить шок и не дал уйти в кошмар воспоминаний о насилии. Вспоминать было гадко, противно и, не знаю почему, безумно стыдно. По приезде в Париж, я рассказала Орели лишь часть из того, как обошелся со мной Д’Иссеньи, постыдилась описать подробности, но и от того, что я смогла рассказать, подруга пришла в ужас, смотрела на меня глазами полными слез и все повторяла: «Как же так, Алекс, ведь он любил тебя, как же такое возможно!». Да, возможно… А сцена в кафе, когда он меня выследил? Вспомнишь – вздрогнешь! Д’Иссеньи готов был вообще меня убить! Мадам Юсупова пообещала, что Жорж ко мне не приблизится, что она поставила защиту, не позволяющую ему приближаться ко мне, но все же предупредила, что опытный маг ее может снять. Теперь я жила со страхом неопределенности, а вдруг в один прекрасный, то есть совсем не прекрасный день, передо мной появится разъяренный Д’Иссеньи. Правда, теперь я была умнее и, даже, если он и застанет меня в врасплох, то перстень Агнии мне в помощь!
Ратманов появился в моей жизни не в очень для него благоприятный момент. То, что я видела его интерес к себе, скорее раздражало, чем льстило. Поэтому я просто постоянно чувствовала желание дать ему в лоб за насмешливый тон и пляшущих чертей в его голубых глазках!
Нет, он не делал никаких поползновений в мою сторону, наоборот, мне казалось, что он все время как будто насмехался надо мной и эти его усмешечки ужасно бесили! Казалось, вот и придраться, вроде, не к чему, а чувствую – издевается! Но, вопреки всему, я чувствовала, что нравлюсь этому нахалу, что только осторожность удерживает его от того, чтобы не сделать ко мне шаг, потому что он был не дурак и понимал, мне нужно время, чтобы прийти в себя от прежних отношений и его первый шаг в моем направлении – шаг вон из моей жизни! Наши с ним отношения, если вообще это были отношения, напоминали игру детей в песочнице, или первоклашек в школе: нравится, значит бей лопаткой по голове, или дергай за косичку.
Нравился ли мне Андрей? И да и нет. Если честно, внешне меня всегда привлекали мужественные мужчины: высокий рост, широкие плечи, мускулы. А кого они не привлекают? Когда-то в Москве за мной ухаживал красавчик Сева, он-то уж точно был настоящим сказочным персонажем: глаза цвета майского неба, пшеничные кудри, косая сажень в плечах, бархатный голос. Мы были знакомы сто лет и учились в универе в одной группе. Но он был занудой, таким супер-порядочным, правильным молодым человеком. Сева вечно стремился удерживать меня от необдуманных поступков, объяснял свой довольно навязчивый контроль тем, что якобы охраняет меня от меня самой. Молодой человек считал меня безбашенной. Да, так и было, в те времена я, действительно, была безбашенной. Но его опека раздражала и служила причиной наших частых ссор. Простились мы с ним с взаимной обидой, не договорив самых важных слов. Как сейчас помню заснеженную Москву, Чистые пруды и нас, расходящихся навсегда в разные стороны по пустынному заснеженному бульвару.
А здесь в Париже уже был Клод. Мой верный рыцарь без страха и упрека, научивший меня многому, заменивший мне и отца и близкого друга, ставший моим первым мужчиной. Я была укрыта его заботой и вниманием от всех ветров и штормов, от всех неприятностей, которые могли меня подстерегать в бушующем море парижской жизни. По молодости, по глупости я не могла оценить всю степень его любви ко мне, но, потеряв, почувствовала, как много он для меня значил.
Хоть Клод был значительно старше и умней меня, я не ощущала его превосходства, он не давил, он поднимал. Нас сближало его мальчишество, какая-то юношеская бесшабашная отвага. Да и внешне он был в прекрасной форме, и я знала, что в Сорбонне, где он преподавал, молодые студенточки бегали за ним резвыми табунчиками. А он любил только меня и не уставал мне это доказывать. Как такое можно забыть? Клод высоко поставил меня и мне хотелось только высоких отношений.
Так что Ратманов, в первую очередь, был для меня частью моего арт-проекта, а не привлекательным мужчиной. И я старалась не давать волю своему воображению, хотя понимала, что, если и захочу опять завести роман, то этот молодой медведь будет первым на рассмотрении.