Глава 28. Где же ты, мой художник?
Ницца. Канун Нового 2019 года.
Мне казалось, что в душе Жоржа происходила борьба. Наверное, он не знал, как поступить. Да, я верила, он любит меня и переживает за мою жизнь, но был связан неизвестными мне обязательствами. Ему нужно было выбирать – я, или они, этот чертов непонятный Ратус. Было страшно оттого, что я совсем не была уверена кого же он выберет. Надеюсь, его любовь ко мне победит.
Инстинктивно я прижалась к груди Жоржа. И вдруг мне послышался сдавленный вздох, но, может, мне просто показалось. Может, Жорж был не таким уж твердокаменным, каким хотел казаться. Спрятала лицо у него на груди, изо всех сил обвила своего мужчину обеими руками. Про себя искала слова, чтобы он почувствовал, что, несмотря ни на что, доверяю ему и ищу у него защиты. Мы ведь вместе, и вдвоем нам ничего не страшно.
И внезапно чувство гнева, чувство протеста против власти Марины, Ратуса и прочей нечести как пламя вспыхнуло у меня в груди. Почему я должна бояться какой-то паршивой ведьмы и бегать от нее? Почему меня она так пугает? Чего мне опасаться какую-то Марину? Подумаешь, колдунья! Однажды уже огребла от меня по полной, а ведь тогда я еще даже не знала о своих силах. Да и Ратус этот! Ну что такого это тайное сообщество может мне причинить? Теперь сила Рагара была во мне и это они должны меня бояться! Вспомнила как ведьма раздавленной змеей корчилась у моих ног на полу в кабинете Налимовича! Я засмеялась, вспомнив перекошенное от страха лицо этой гадины! Так чего же я так паниковала? Верно сказала Марго: мне нужно перестать бояться. А с Ратусом тоже разберемся!
Да, я попала в сложную ситуацию, но жизнь продолжается и у меня много козырей и против Марины, и против Ратуса. Во мне сила артефакта, который, если верить Марго, самый мощный в мире. Так чего же отчаиваться! Просто нужно верить в себя.
– Слушай, давай пройдемся, – предложила я Жоржу, – погуляем по Ницце, не сидеть же здесь до скончания века. Даже, если эта парочка и поселилась в Негреско. Я просто сменю отель, чтобы не встречаться с ними.
– А зачем тебе отель? У нас есть целая вилла. Не дури, Алекс, собирай вещи и поедем обратно, – Жорж улыбался, нисколько не сомневаясь, что я не откажусь. – Знаешь, позвоню-ка я Налимовичу и выясню где они сейчас и какие у них планы.
Он вынул из кармана телефон и набрал номер.
– Господин Налимович, это Жорж Д’Иссеньи… Нет, у меня нет новостей, но в случае, если они появятся, где мне вас найти? Уезжаете… понятно… Возвращаетесь в Париж? Летите в Москву? Понимаю… Ну, тогда, если будут новости, я дам вам знать.
Жорж повернулся ко мне:
– Они уехали, сейчас в аэропорту ждут посадки в самолет, летят обратно в Россию.
Уф, какое облегчение! Что ж, ситуация с визитерами, кажется, разрядилась. Правда, какое-то сомнение все-таки скребло душу и вопросы к Д’Иссеньи еще были, например, думает ли он продолжать сотрудничать с Ратусом? Очень хотелось задать ему этот вопрос, но лучше подождать, когда у него уже будет решение. Рано еще, нужно отложить на пару дней, или на после возвращение в Париж. А пока мне самой следовало поторопиться со своими делами. Я ведь должна найти художника. Времени на поиски Ратманова оставалось немного. Только как его искать, художника этого? Плана розысков этого гения-нелегала у меня не было. Может, у Д’Иссеньи с его связями и знакомствами попросить помощи?
– Послушай, любимый, мне все-таки нужно найти Андрея Ратманова. Ты можешь мне помочь? Он здесь где-то в городе, или поблизости. Я тебе много раз говорила о нем. Наш с Ильей проект нужно ускорять. Завадовский нервничает, я не могу вернуться без результата. Понимаю, понимаю, праздники и люди заняты, но, все же, если бы ты мог мне помочь… Это трудно, я знаю, он нелегал, но все же… постарайся, любимый.
Я смотрела на Жоржа жалостными глазами и он, на секунду задумавшись, ответил:
– Попробую, думаю мы сможем его найти, мне только нужно сделать пару звонков. А потом поедем на виллу. Договорились?
Сейчас Д’Иссеньи, как я понимала, был готов сделать для меня все, что угодно, лишь бы я больше не брыкалась и вернулась с ним на виллу.
По горящим глазам любовника и по тому, как он обнимал меня, я не сомневалась, чего он хочет.
– Так ты согласна? Возвращаемся? – нежно поцеловал меня в шейку. В ответ я чмокнула его в нос.
– Да, возвращаемся. Сейчас только покидаю вещи в чемодан и отправимся. Знаешь, милый, я уверена, что все будет хорошо. Никто не испортит нам праздник, и я не боюсь этих уродов.
Сила Рагара медленно, но верно делала меня уверенной в себе. Пусть теперь меня боятся. Страхи отступили, я видела наше будущее с Жоржем в радужном свете. Эх, знать бы чем обернется мое решение вновь довериться Д’Иссеньи! Все-таки я оставалась наивной простушкой.
Д’Иссеньи подхватил меня на руки и закружил по комнате.
– Алекс, я думал, ты решила от меня уйти. Я очень обидел тебя… Прости, любимая.
– Уйти от такого прекрасного любовника? Кто тогда будет меня ублажать в постели и учить всяким неприличным штучкам? Я еще не все перепробовала. Вот, когда всему обучишь, тогда и свалю!
Лучше бы я так не шутила, Д’Иссеньи явно решил, что я его провоцирую на любовную игру и заявил, что готов дать мне урок хоть сейчас, но даже, если я стану магистром в сексе, то и тогда есть более высокие уровни и он будет продолжать обучение. Пришлось отбиваться и обещать, что как только окажемся на вилле, я стану самой прилежной ученицей.
Мы вернулись в дом на горе. Я была рада очутиться в комфортной обстановке, а Жорж немедленно потянул меня в спальню. Уже по дороге он начал стаскивать с меня одежду. Свитер, майка, белье – все полетело на пол. Мой нетерпеливый любовник пытался и с себя срывать одежду, в чем я ему неловко помогала, так что весь путь от входной двери до спальни был устлан нашими шмотками.
Спустя час, стоя под душем, я философски размышляла о том, что любовь и секс способны решить самые запутанные ситуации.
На другой день Жорж сообщил, что нашел адрес Ратманова. Как это ему удалось я не знаю, важен был результат! Теперь только увидеть и поговорить, нет, уговорить этого непризнанного гения сотрудничать со мной. А потом сообщить Завадовскому и расслабиться.
По информации, которую Жорж получил из своих источников, художник обитал в старом многоквартирном доме в верхней части города. Лифта не было, пришлось подниматься по лестнице на пятый этаж. Но Андрея Ратманова по адресу, который раздобыл Жорж, не оказалось. Там уже жили другие люди и о том куда съехал прежний жилец они не имели ни малейшего представления. Я обошла других жильцов, они тоже ничего не могли сказать. Ратманов, по их словам, был хоть и очень доброжелательным, но довольно скрытным человеком, ни с кем близко не общался. Правда, кто-то из жильцов недавно видел его в городе. Уже хорошо, значит он все еще не уехал из Ниццы. Тогда я решила обзвонить галереи, те, что нашла в интернете. Может, он отдавал свои картины на комиссию? Хотя вряд ли, для официального оформления купли-продажи нужны французские документы. Но чем черт не шутит. Но в галереях о русском художнике Ратманове никто не слышал.
Видя мое разочарование, глядя в мое расстроенное лицо, Жорж предложил:
– Не расстраивайся, еще не вереч, придумаем как еще можно его поискать, – давай просто походим по городу. Посмотрим на новогоднюю декорацию, съедим по мороженому. Может, повезет, вдруг встретим твоего гения прямо на улице?
– Да как встретим? Я и лица-то его не знаю… Хотя, давай просто погуляем… Кто знает…
По старым улочкам города, мы пробродили до вечера. Когда стемнело и я проголодалась, Жорж предложил зайти в кафе. Местечко оказалось уютным, в стиле «а ля Прованс» – кружевные зановесочки, скатерки с вышивкой, на полках желто-синяя керамическая посуда. Мы заказали графин местного вина, жареные на огне рыбу и овощи.
Утолив голод, расслабившись от еды и тепла, я спросила у официанта не знает ли он где уличные художники могут продавать свои работы. Сказала ищу одного знакомого. Молодой человек ответил, что иногда местные художники выносят свои работы на Английскую набережную, но там их гоняет полиция, правда, можно сходить на рынок, поинтересоваться у торговцев картинами, или заглянуть в галереи.
– Сходите на Кур Салейя, там завтра антикварный день, может, там найдете того, кто вам нужен. Там художники иногда продают картины прямо с рук.
Предновогодняя Ницца нарядилась в ёлки, осветилась гирляндами лампочек, пахла крепами и воздушной сахарной ватой, кружились старые карусели, раздавались детские восторженные голоса.
Когда-то мы с Клодом любили уезжать на Рождество из Парижа. Это были наши маленькие приключения, мы заказывали гостиницы в небольших городках, где чувствовалась местная атмосфера, наслаждались покоем, неторопливой жизнью провинции, прогулками по окрестностям. В такие дни мы чувствовали взаимную близость особенно остро. Нам было так хорошо и спокойно в обществе друг друга, в душе царила гармония и счастье. Это было с Клодом, это было давно и то счастье давно ушло вместе с ним. Такое не повторяется. Новая реальность с другим мужчиной, которого меня угораздило полюбить, пришла и завладела моей жизнью. То, что было прошло, жизнь есть жизнь… Но куда деться от воспоминаний?
Мне всегда нравилась предновогодняя атмосфера. Все взрослые как будто впадали в детство, улыбки на лицах, прогулки в обнимку. Обычно прижимистые французы не жалели денег на подарки, устраивали семейные посиделки за столиками кафе и ресторанов, веселясь от души. Школьные каникулы наполняли атмосферу праздника детскими голосами, а мне, глядя на гуляющие счастливые семьи, хотелось улыбаться. Мы прошатались до ночи, любуясь праздничной иллюминацией.
А с утра пораньше, наскоро выпив кофе, дожевывая на ходу круассан, я уже торопилась на Кур Салейя в сопровождении невыспавшегося Д’Иссеньи. Жорж ворчал, что спешить некуда, могли бы еще поспать, никуда мой художник не денется и, вообще, вряд ли я найду этого Ратманова. Но я чмокнула его в щеку, велела на брюзжать и заявила, что у меня хорошее предчувствие и вообще день прекрасный, солнце светит и не надо меня злить с утра пораньше!
Несмотря на раннее утро, рынок был уже полон, народ бродил вдоль павильонов, броканты, ежась от утреннего холода, пили свой кофе из бумажных стаканчиков, собравшись группками, переговаривались с коллегами, лениво поглядывая на проходящих мимо людей. Я сразу взяла направление на те павильоны, где продавались картины.
На таких открытых рынках продается все – и старье и новодел, а цены – на любой кошелек. Можно за копейки, совершенно случайно приобрести ценную вещицу, а можно и пролететь с покупкой и приобрести китайский новодел по цене подлинника эпохи Мин. Но это удел лохов и американских туристов, которые искренне верят, что в Европе все, что продается у старьевщиков, имеет историческую ценность. Правда, броканты часто привозят на продажу довольно ценные вещи, например, мебель, или редкий коллекционный фарфор со всеми сертификатами подлинности.
В Париже тоже есть блошиный рынок, известный во всем мире – Марше о пюс. Туда приезжают ото всюду знатоки антиквариата, декораторы совершают обязательное паломничество в поисках предметов искусства, чтобы выискать для своих клиентов вещи под заказ. В многочисленных павильонах галерей можно увидеть предметы, достойные музеев, картины знаменитых художников прошлого, открытки, редкие кружева, куклы из фарфора и многое-многое другое. А на улицах в палатках идет торговля дешевой одеждой, обувью, скобяным барахлом. Чернокожие торговцы выставляют множество изделий из девева, выдавая их за старинные культовые предметы. Парижская барахолка огромна, она как целый город, бродить по ней можно часами.
Кур Салейя в Старой Ницце значительно отличается от Марше о пюс. Он гораздо меньше. Этот рынок располагается на старинной площади в форме карэ. По периметру лепятся друг к другу многочисленные ресторанчики и кафе, а посередине – ряды палаток, павильонов, или просто прилавки из досок. Рынок работает ежедневно с утра до обеда. Каждый день недели отведен разным товарам, от овощей, фруктов и цветов до всевозможных вещей категории «люкс», картин, или антикварной мебели.
День, когда я отправилась на Кур Салейя был понедельник, день антикваров и брокантов. И я надеялась там хотя бы что-то разузнать о моем художнике.
Часа за два я уже обошла почти всех продавцов картин и антиквариата и поняла, что Жорж был прав: так мне художника не найти. Можно было уходить. Торговцы картинами на мои вопросы, не знают ли они русского художника по имени Ратманов, все, как один, отвечали, что нет, никогда не слышали о таком.
И тут в павильоне, куда еще не успела заглянуть, я зацепила боковым зрением картину. Портрет девушки в три четверти оборота. Девушка только что обернулась на чей-то зов. Губы полуоткрыты, глаза смотрят прямо в глаза, челка метнулась вслед движению головы. И я просто остолбенела! Это был шедевр! Я не могла ошибиться. Портрет, который я увидела, мог украсить любую коллекцию. Мой инстинкт опытного галерейщика и искусствоведа сразу отреагировал на эту картину. Художник, написавший это произведение, несомненно обладал незаурядным талантом. И я тут же поняла – это был он, тот, кого я искала – Андрей Ратманов, только он мог быть автором этого портрета.
Я стояла перед картиной, не в силах оторвать взгляд. Хозяин павильона подошел ближе, но не отвлекал. Спустя некоторое время он все же поинтересовался:
– Мадам, я вижу вам понравилась эта работа. Прекрасная вещь. У меня бутик в городе, если хотите увидеть другие произведения этого мастера, у меня есть еще парочка его картин. Обычно, я привожу сюда антиквариат, но этот художник принес сегодня утром эту вещь и попросил ее продать. Я, конечно, беру свою комиссию, но цена очень интересная. Хотите знать какая?
Чтобы торговец не слишком наглел, я постаралась сделать незаинтересованное лицо. Но опытный продавец уже успел понять, что я хочу купить портрет и приготовился нагонять цену. Ха-ха, он не знал с кем имеет дело! Про цены на живопись я знала все, так что обдурить меня ему вряд ли удастся!
– Да, месье, мне нравится эта работа. Неплохая, неплохая… Сколько вы за нее хотите? А кто автор?
– Это один русский художник, он здесь живет в Ницце. Настоящая русская школа живописи.
– Так сколько стоит?
Брокант назвал цену, раза в три превышающую то, на что он реально мог рассчитывать. Я сделала разочарованное лицо. Посмотрела на него с укоризной и небрежно озвучила свое предложение.
– Мадам, вы хотите меня разорить, – месье с печальной улыбкой посмотрел на меня сквозь дорогие очки. – Эта вещь уйдет сегодня же за мою цену, сделайте усилие, если картина вам нравится.
До разорения ему было явно далеко. Судя по внешнему виду, он был совсем не уличный торговец. Все в облике этого господина говорило о том, что дела его идут отлично, а палатка на Кур Солейя – это дань традиции, когда антиквары и броканты, даже высокого уровня, демонстрируют здесь экспонаты из бутиков, чтобы завлечь потенциальных покупателей в свои магазины.
Я почувствовала азарт. Мне очень хотелось купить портрет, но правила игры предполагают торг. Я не собиралась раскрывать свои карты, говорить, что я профессионал. Может, все-таки поднять свое предложение? К тому же, если я куплю картину по интересной для броканта цене, я буду иметь право спросить, как мне найти художника, автора портрета. Я прокручивала в голове тактику покупки.
И тут вмешался Жорж. Он незаметно подошел и стоял у меня за спиной. Д’Иссеньи отвлек хозяина вопросом о том, где находится его бутик и когда можно зайти, чтобы ознакомиться с тем, что он продает. Завязалась беседа. А я в это время сделала вид, что отвлеклась на другой товар и отошла подальше. Понятно, Жорж взял на себя роль покупателя. Ну, что же, пусть поторгуется, может заставит торговца сбавить цену. Но, если честно, то я готова была купить портрет по любой цене, просто правила рынка обязывали к тому, чтобы завязать торговлю.
Спустя некоторое время Жорж помахал мне рукой, подзывая присоединиться к разговору:
– Дорогая, познакомься, это месье Бруно, и, оказывается, он хорошо знал моего деда. Раньше у него был антикварный магазин в Париже. Я пригласил месье пообедать с нами. Приятно встретить коллегу дедушки. И мы уже договорились о цене. Я купил портрет. Это мой тебе подарок. Знаешь, мне кажется, что эта девушка похожа на тебя.
Я еще раз присмотрелась к портрету. Пожалуй, что Жорж был прав, сходство определенно было. Если говорить о внешности девушки на портрете, то это был, как мне показалось, несколько обобщенный образ, мечта художника об идеальной женщине. Но кого бы ни изобразил автор, работа была прекрасна и я была счастлива получить ее в подарок, хотя это было не в моих правилах, я не поощряла порывы Д’Иссеньи делать мне дорогие подношения. Но в этот раз я не стала отказываться и возлюбленный получил награду в виде заслуженного поцелуя.
С месье Бруно мы условились о встрече в ресторане неподалеку.
– Так у тебя дед был антикваром? – я не была посвящена в подробности генеалогии Д’Иссеньи, но, судя по фамилии, думала, что он из аристократов. При нашей первой встрече Жорж что-то рассказывал про свою семью, про детство, не вдаваясь в подробности, но я не слишком внимательно его слушала, больше думала о том нравлюсь я ему, или нет.
– Да, по линии матери. Вообще история довольно интересная. Мама из семьи, где все были брокантами и антикварами из поколения в поколение. А по линии отца я происхожу из нормандской аристократии. Знаешь, браки, подобные браку моих родителей, раньше считались мезальянсом. Да и сейчас общество все еще придерживается кастовых принципов при заключении браков. Впрочем, так везде. Разнорабочие не женятся на дочерях академиков. Так было, есть и будет, это жизнь. Но моему рождению предшествовала интересная история. После второй мировой войны семья отца обеднела, просто-напросто разорилась. Один из родственников отца был биржевым брокером, неудачно сыграл и прогорел, а дед доверил этому родственнику все свои деньги. Так что все, что осталось у деда – замок в Нормандии, где он и бабушка жили всю свою жизнь. К моменту знакомства моих родителей замок уже давно был в плачевном состоянии, денег на его восстановление не было. Дед долгое время пытался его продать богатым иностранцам, но безуспешно, слишком много нужно было вложить, чтобы привести его в порядок. Эта развалина приносила одни лишь убытки. Нужно было платить налоги, да и содержание замка, даже и не пригодного для жизни, стоило дорого. Семья экономила буквально каждый сантим, чтобы свести концы с концами. А вот предки моей матери не бедствовали. Они колесили по всей Франции в поисках старинных вещей, раритетов. Их бизнес, хоть и хлопотный, приносил хороший доход. Они скупали по мизерной цене всякое старье, потом то, что было найдено, приводилось в порядок и продавалось как антиквариат. Жили матушкины родители намного лучше обедневших аристократов Д’Иссеньи. Так однажды отец мамы появился в замке. Он узнал, что недвижимость выставлена на продажу и решил попытать удачи, поискать «сокровища», это обычная практика.
Надо сказать, что семья Д’Иссеньи занимала лишь небольшую часть замка, несколько комнат, которые можно было отопить зимой и обустроить для нормальной жизни трех человек – деда, бабушки и моего отца. Остальные помещения были закрыты на ключ и туда никто годами не заглядывал. Когда мамин отец появился и предложил купить старые предметы обстановки, другой мой дед тут же согласился. В закрытых помещениях нашлось много старой мебели и прочей рухляди, которую можно было привести в порядок и затем выгодно продать. Для того, чтобы все осмотреть деду потребовалось несколько дней. Все это время он оставался в замке и облазил его вдоль и поперек. Вот так мои дедушки познакомились. Они сразу нашли общий язык – оба одного поколения, оба хорошо образованы, оба любят искусство и разбираются в нем.
Это знакомство имело совершенно неожиданное и счастливое продолжение. Когда дед начал обследовать замок, то сразу понял, что там кладовая раритетов. Конечно, все было покрыто слоями многолетней пыли и грязи, но чутье и опыт профессионального броканта ему подсказывали, что здесь можно найти настоящие редкости. Помимо старинной мебели, мелких ценных предметов, безделушек, и старых книг, он обнаружил несколько валявшихся на полу в полном небрежении картин. Они были в очень плачевном состоянии и нужно было их либо сжечь, как хлам, либо показать специалистам. Дед не поленился и отправил их фотографии экспертам. К несказанному удивлению всех, это оказались работы, принадлежавшие кисти Рембранта, считавшиеся утраченными. А еще он обнаружил альбом с рисунками и, представь себе, среди них были работы Леонардо! Боже, какой поднялся шум! Это было сенсацией, настоящей бомбой. В свое время об этом много писали. Конечно, потребовалось время, несколько долгих лет, чтобы сделать необходимые экспертизы, подтвердить подлинность, поднять архивы, оформить документы, доказать право собственности семьи на владение картинами и рисунками, для того чтобы иметь право на их дальнейшую продажу.
Дед Д’Иссеньи был абсолютно непрактичным человеком, эдакий любитель книг и отвлеченных бесед. А дед со стороны матери тот, наоборот, был настоящим коммерсантом, очень ловким в делах человеком. И, как опытный коммерсант, он предложил себя в качестве посредника, одолжил денег на все формальности, экспертизы и даже дал взаймы на жизнь, ведь аристократы были бедны, как церковные мыши и совершенно не разбирались ни в денежных, ни в юридических вопросах. Тем временем оба деда стали не разлей вода. Оба семейства стали общаться и встречались уже не только по делам, а как друзья. В обеих семья были дети одного возраста, оба студенты. Они познакомились, влюбились, а после окончания учебы поженились. Вскоре родился я. Вполне естественно, когда я вырос и встал вопрос, где учиться после школы, я выбрал профессию искусствоведа.
– Действительно, просто невероятная история! А что сейчас с этим фамильным замком? Вы его продали?
– Нет, мамин отец предложил вложить деньги и сделать из него туристическую достопримечательность. Там сейчас что-то вроде гостиницы, проводятся экскурсии по замку и, конечно, во всех красках гиды рассказывают историю о том, как были найдены сокровища! Дедушка развернул такой проект, что от американцев, желающих пожить в настоящем нормандском дворце четырнадцатого века, да к тому же с такой историей, просто нет отбоя.
Пока мы сидели в кафе в ожидании месье Бруно, и я узнавала историю семьи моего любовника, время прошло быстро, официанты приготовили столики для обеда, застелили скатерти, разложили приборы и вскоре к нам подошел наш новый знакомый.
За обедом я расспросила господина Бруно о художнике, авторе портрета и тот рассказал, что, он время от времени приносит свои работы, что он, действительно, русский и зовут его Андрей Ратманов. Я чуть не подпрыгнула на стуле. Бинго! Я не ошиблась! Как только я взглянула на портрет девушки, то сразу поняла, что это его работа, я уже знала, что нашла своего художника. Мое сердце прыгало от счастья.
– Месье Бруно, расскажите о нем, – мне стоило немалых усилий не выказать волнение.
Антиквар аккуратно подобрал корочкой соус с тарелки, поправил очки. Он догадывался, что мой интерес к русскому художнику не случаен:
– Ну, что сказать, мадам? Он немного странный. Когда приносит свои картины, то, мне кажется, он стесняется назначить цену. Однажды я спросил, почему, и он ответил, что это, как если бы он назначал цену за продажу своих детей. У него вид человека, который не задумывается о завтрашнем дне, сначала я даже думал, что он бродяга. Кажется, этот мужчина совершенно равнодушен к тому, как он выглядит, одевается почти как бездомный, или работяга. Но он хорошо говорит по-французски и вообще производит впечатление образованного человека. Я встречаю много его соотечественников. Здесь в Ницце много русских и туристов и тех, кто живет постоянно. Есть супер богатые, они очень высокомерно себя ведут, в искусстве, как правило, не разбираются и, если покупают, то не торгуясь, в основном, дорогую мебель и старые картины; есть туристы среднего класса, те всегда прилично одеты, очень любезны, но, по-французски не понимают, только немного говорят на английском, покупают что подешевле; есть туристы-туристы, которые постоянно носят с собой свои рюкзаки и ничего не покупают, но очень всем интересуются, все снимают на телефоны. Те, кто живут здесь постоянно, редко заходят, но зато приводят друзей. Так вот Андрей ни на кого не похож, напоминает буддиста, знаете, из тех, кто живет духовной жизнью и питается праной. Ха-ха-ха! Таких русских я еще не видел. У меня сложилось впечатление, что он здесь просто застрял, потому что нет средств уехать.
– А где он живет вы знаете?
Мне уже не терпелось встретиться с моим художником.
– Где живет не знаю, но, если появится я скажу, что вы его искали, оставьте свой номер, я ему передам.
Придет, не придет, кто знает. Нет, меня это не устраивало! Мне хотелось увидеть его как можно скорее.
– Но ведь он же должен прийти за деньгами, или хотя бы узнать продалась ли картина.
– А знаете, а ведь он, действительно, всегда приходит на следующий день после продажи, как будто знает, что картина продалась. Странный человек… Но он художник от Бога, в этом вы не ошиблись, мадам, огромный талант. Если кто-то его заметит и раскрутит – это будет просто бомба. Если вы, мадам, работаете в сфере искусства, вам стоит им заняться.
Я загадочно усмехнулась. Месье Бруно стал рассказывать о своем бизнесе, о том, что он здесь имеет квартиру и они с женой очень довольны, что выбрались из Парижа, чтобы наслаждаться спокойной жизнью, мягким климатом и морем на французской Ривьере.
Я уже не слушала антиквара, пообедав, мы распрощались. Теперь нужно ждать звонка, или от Ратманова, или от месье Бруно.
Как только стало ясно, что Ратманов в Ницце и у меня есть с ним контакт в лице месье Бруно, меня просто трясло от нетерпения как можно скорее увидеть этого человека. То, что он прекрасный художник, было очевидно, перспектива сотрудничества с ним сулит галерее коммерческий успех, теперь мой проект обрел реальность. Но возникло ощущение, что было и что-то другое. Как будто я ждала встречи с родственной душой. Может, это портрет на меня так подействовал, это мое поразительное сходство с его моделью, на которое все обратили внимание? Интересно, кто та, которую Андрей Ратманов изобразил? И вдруг меня пронзило сомнение, а, вдруг он не захочет? Откуда мне знать его ситуацию? Пошлет меня, скажет, что не интересны ему выставки, суета, да мало ли что, сказал же антиквар, что он на буддиста похож, словно не от мира сего. И все же я была счастлива, что наконец поиски художника увенчались успехом, что завтра, или в самое ближайшее время я встречусь с тем, ради кого приехала в Ниццу!
Но в тот вечер мое хорошее настроение было безжалостно растоптано – между мной и Жоржем произошло такое, чего я никак не могла ожидать и это событие в очередной раз изменило течение моей жизни…