Отсутствие действительных оснований
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
26 мая 1828, А. С. Пушкин
Существует различное продумывание «проблемы отсутствия оснований» и выявления такого на свет.
Один из аспектов – это сократовское «Я знаю, что я ничего не знаю». Но в обыденной интерпретации – это какая-то сомнительная, незначительная банальность. Ну да, я знаю, что я чего-то не знаю, что-то знаю, а что-то, кажется, не знаю, и такого знаю-не-знаю – множество разного, и над таким можно многозначительно ухмыляться. Но сократовское удивление о своем незнании никоим образом не связанно с этими вздохами о незнании. Любой присутствующий что-то знает, а о чем-то и не знает, но некое «я знаю о том, что я ничего не знаю» говорит о том, что у присутствующего в тотальном смысле отсутствуют какие-либо основания.
И понять такое «…не знаю» в границах обыденного мышления почти невозможно, такое понимание требует значительного напряжения, только очень близкое звучание, отголосок такого – это нечто про то, что «Я знаю, что оснований нет! Нет никаких оснований! Основания отсутствуют! Все что происходит – это тайна, загадка! О том, что происходит, и о себе в том числе ничего неизвестно! Ничего в тотальном смысле! Я и все, во что я включен – это непонятность! Все другие вне меня – кто это или что? Весь мой язык, вся моя память, все мои ощущения, вся моя история, мораль, причина присутствия… – это нечто странное, непонятное, загадочное, никчемное, проклятие, дар!81 И моЁ ли это?
И для того, чтобы до конца ощутить «все это» «…не знаю» в полной мере, и что это на самом деле значит, нужно, придется двигаться по значительной, извилистой траектории. И такая «траектория погружения» в итоге сможет позволить прикоснуться и, возможно, заметить какие-то кванты действительного бытия, и такое, возможно, мелькнет в сознании, но затем опять угаснет, и чтобы заметить их вновь, необходимо будет опять найти силы, какую-то энергию для того, чтобы пройти этот путь снова. Каждый раз такое напряжение будет менять путешественника, но чем будут являться такие изменения в итоге? «Чем в итоге»82 в каком-то тотальном значении83?
Предположим, что между умом и «вещью в себе» всегда присутствует «нечто», и это «нечто» – это то, что возникает в результате разворачивания трансцедентальных апперцепций, это некое «зрение», с помощью которого как-то дана (но не дана) «вещь в себе». То есть это весь массив связывания, «что-то» позволяющее понимать происходящее тому, кто существует «как акт».
Кантовская «вещь в себе» существует непонятно как, но предположительно почему-то она подчинена или «повернута так», что ее можно каким-то образом воспринимать84 с помощью кантовской трансцедентальной апперцепции, то есть человек способен каким-то образом «рисовать» «разные конструкции» и «вещи». Это могут быть и математические, и другие, любые другие конструкции, которые определяют-не-определяя «вещь в себе» и таким особым образом позволяют с ней как-то странно взаимодействовать.
Можно предположить, что где-то там, где есть некий микромир, и наши апперцепции не дают ничего понятного, потому что они не подстроены под то, чтобы как-то определять какую-либо ино- или микро- или другую предполагаемую реальность. То есть тот-этот мир существует иначе, и такой мир никак не соответствует нашим трансцедентальным апперцепциям. И они (апперцепции), условно можно сказать, возникли, развивались как результат взаимодействия с этой «видимой» частью реальности. И тут возникает вопрос: а если это действительно так, то откуда возникают мысли про некую ино-реальность или, возможно, происходящее в обычной реальности что-то говорит о том, что там есть нечто непонятное? Или тут-там, возможно, «происходит» как-то по-другому? Возможно ли, что условно видимая полоса мира, то, что «видно» в апперцептивной данности, как-то подстроено под наше восприятие, под наше мышление или мы подстроены под него, а все, что находиться в другом диапазоне, это нам недоступно? И чем может быть на самом деле «та-эта-реальность», которая находится вне нашего восприятия? Что о ней можно знать? Каковы ее пределы, границы, измерения? Как с той реальностью связанны наши мыслительные акты, которые выходят за границы наблюдаемого?
Можно предположить, что точно так же, как есть представление о том, что у нас есть порог слышимых нами каких-то колебаний «от и до какой-то амплитуды», присутствуют и определенные понятия, понимание в целом, структура языка, способности мышления… И это – вся совокупность, в которой нам дано происходящее, и происходящее с нами, то есть определенная совокупная трансцедентальная конструкция. Но все, что, возможно, выходит за границы такой конструкции, невидимо, не в плане зрительной видимости, а во всех планах, в совокупных планах, то есть, возможно, есть некий «незримый план бытия», а то, что видимо как бытие – это только нечто видимое, только кажимость, что-то отраженное от действительного бытия. Возможно, не просто отраженное, а какое-то странно-связанное, но как? И тут можно вспомнить платоновскую пещеру или подобные же воззрения о соотношении явного, наличного, невидимого… действительного, истинного…, о различных вещах-не-вещах и многом другом. Тут можно предположить не только «единственный невидимый план бытия», а их множественность или даже нечто иное… Можно предположить существование различных ино-объектов, ино-связей, ино-мышления, ино-не-мышления, ино-не-бытия, ино-структур…, какого-то ино…, всего того, что выходит за границы нашего возможного совокупного восприятия-мышления.
И тут следует вопрос: а что это за «ино»? Как оно существует, если в обычном значении узнать о нем невозможно? А возможно ли какое-то взаимодействие с этим «ино» из видимого мира, и что это за взаимодействие? А возможно ли, что взаимодействие происходит постоянно, но понять-заметить это взаимодействие невозможно? Но если могут возникнуть какие-то способы взаимодействия, то насколько это изменит конкретно этот присутствующий явный план бытия?
Другой аспект проблемы отсутствия оснований – это замечание отсутствия действительного смысла в себе, отсутствие явной цели бытия тут, что является значительным бременем для тех, кто присутствует. И все включенные как-то85 догадываются о таком так или иначе, и такое прорывается на поверхность даже самого неразличенного сознания… И тем, кто узнал такой секрет основательно или до какой-от основательности, им придется с этим жить…, и чем будет являться такая жизнь? Она станет каким-то способом самоуничтожения, выстрелом в голову, не просыханием, сплошным гедонизмом или, может быть, это все озарит какая-то безумная сверхцель?
Вероятно, можно перестать искать основания и обратиться к чему-то текучему, к самой текучести, наблюдая, как текучесть течет, самому окунувшись в это…, перестав замечать что-то другое…, и так и быть…, пока будет присутствовать это конкретное бытие…
Иногда так бывает, что «знания об отсутствие оснований» отсутствуют по определению, но присутствие86 все равно тяготит. Сложно каждый день брести туда, в какую-то бесполезность, по той дороге, которую ты не выбирал. И тогда может возникнуть какое-то отпадение от происходящего…, но такое забвение – это какая-то нищета, сначала духовная, а затем и другая…
Случается, что тот, кто знает «о тотальном отсутствии оснований», может определить для себя какую-то вроде бы как цель. Затем он будет жить для этого, проявляя себя в качестве какого-то даже творца, и не замечая остального… действительно-присутствующего кричащего бессмыслия…
Бывает, что сама субъективизация и само включение может восприниматься «как какая-то цель присутствия тут», что может становиться смыслом для тех, кто присутствует во включенности. И такая цель может служить основанием для всего происходящего, для всех включенных в эту цель. Но и такое со временем может начать тяготить… Строить вместе что-то великое и значительное, идти к какому-то благому чему-то тут – это мощное основание для того, кто лишен последней причины быть тут, но и это со временем станет ничем…
Наличествующее отсутствие каких-либо оснований – это то, в чем приходится убедиться духу в попытках определить основания. И такая безосновательность – это страшное открытие87 для каждого духа, который вначале своего пути не знает о таком (или знает, но забыл?). Он живет через включение. Пребывает тут и сейчас. Но отсутствие оснований – это и значительные возможности духа, и одновременно – это и основание для всех видов безумия.
И любого основания бывает мало…, и тогда может быть разное… Поиск оснований, когда «точно известно», что их нет ни в тебе, ни в другом, ни в этом происходящем – нигде. Требование услышать-уловить-осознать-понять что-то запредельное может быть «началом какого-то пути», но это «может быть» обращено против тех, кто попытается искать такое, тем более, что каждый присутствующий постоянно требует получить такое состояние, даже если он явно об этом и не знает. Но что есть «действительный путь» к тому, чтобы понять основания – это загадка для тех, кто тут, и, возможно, ответ на нее будет дан только там, в каком-то другом.
Ощущение тотального отсутствия оснований, но такая мысль предполагает, что есть какие-то основания или что они могут быть как-то обозначены, или, возможно, обретены в каком-то сверхакте, молитве, откровении? Но в слабом значении отрицание чего-то предполагает наличие этого, того, что отрицается, точнее, какой-то наличности. Но отсутствие оснований не равно отрицанию – это что-то другое. Точнее, все, что может быть понято как основание, может быть после такого, после попытки определения в качестве основания, может оказаться чем-то другим, а затем другим, и снова другим…, что в итоге раскроет наличие отсутствия оснований. И то, что будет наличествовать, это будет только какой-то театр теней, какой-то сон наяву, в котором находится «присутствующий в тут», обнаружить которое ясно никак не получится. Но это тоже не дает никакого окончательного ответа, наоборот, это будет предполагать наличие тотальной непонятности, которая может означать разное, разное что угодно – и присутствие оснований, и незримых для этого присутствия, и отсутствия их вообще или того, что это все умствования, а что на самом деле – это тайна.
Присутствует различный опыт мышления об отсутствии оснований, который может возникать с любого направления. Но такой опыт – это не обычное удивление или какое-то сентиментальное вопрошание. Такой опыт не возникает после какого-то желания перейти к нему. Для пребывания в таком состоянии нужны «странные усилия».
У многих есть точка отсчета. Но что есть такая «точка»? Точка, когда произошла «остановка». Вот ты бежал, шел, спал, несся, учился, работал и… И вот в какой-то момент ты остановился и…? Это может произойти в детстве, в юности, в старости или никогда. Возможно, тебя остановил кто-то и сказал: СТОЙ! И с этого момента можно начинать отсчет. Посмотри! Но на что? Остановись, не беги, завтра этого не будет, не будет того, что сейчас! А после этого не станет и тебя… меня, нас… Все, что ты испытываешь сейчас, все радости, все, на что ты смотришь – это все перестанет… исчезнет… Удивись! И запомни! Это! Удивление…
Возможно, и медитации мистиков88 – это тоже определенный способ понять, что оснований нет, что основания отсутствуют… то есть, различные состояния глубокого погружения – это состояния каких-то мыслительных медитаций, какой-то необычный как бы сон. Сюда же различные первоначальные интеллектуальные практики. Всегда, если долго думать над каким-то вопросом, погружать в него свое мышление, погружать вопрос в мышление, пребывая в таком мышлении, и тогда мышление становится еще каким-то состоянием, потому что никакое мышление не присутствует без состояния такого мышления.
И «Смерть Бога» у Ницше – это переживание момента «осознания отсутствия оснований», и «понимание такого отсутствия» – это не какой-то бытовой акт, это очень значительное интеллектуальное переживание, которое связано с достаточно глубокими, тонкими значительными духовными действиями, длительностями.
У Юнга «понимание отсутствия каких-либо оснований позволяет выбирать любое направление в нашем волевом творческом акте принятия любого решения», и это, прежде всего, «выбор между добром и злом». Но что такое «добро» или «зло»?