из них нашли себе последователей и единомышленников,
другие влачили печальное существование в психбольницах. Тоша и его приятель
казались вполне нормальными людьми, однако страсть к таинственному и
необычному настолько присуща человеческой природе, что нередко бывает трудно
различить духовный поиск, фантазии и безумие.
И все же я позвонил по оставленному телефону. На звонок никто не
ответил, что меня несколько удивило: в квартире проживало, по крайней мере,
семей десять. На следующий день я сделал еще одну безрезультатную попытку,
после чего, с некоторым даже облегчением, отступился.
Последнее, что мне оставалось сделать перед отъездом, — это достать
подробную карту Камчатского полуострова, что было нелегкой задачей:
крупномасштабные карты были достоянием геологов, КГБ и военных. Тем не
менее, мне удалось найти человека, который когда-то служил в тех местах и
сохранил хорошую карту. Он пообещал мне обменять эту карту на бутылку
дорогого коньяка.
Я встретился с ним поздно вечером в центре города, получил карту и,
погрузившись в ее изучение, замешкался и опоздал на метро. Денег на такси у
меня не было, и не оставалось ничего другого, как отправиться домой пешком.
Идти предстояло часа три — возможно, это была бы и неплохая прощальная
прогулка по родному городу, если бы температура в эту декабрьскую ночь не
опустилась почти до — 30°.
Быстро шагая по заснеженным улицам, я лихорадочно соображал, к кому бы
можно было зайти по пути на чашку чая. В этот поздний час все уже было
закрыто, оставалось рассчитывать лишь на чье-либо гостеприимство. Наконец, я
вспомнил адрес одного знакомого, жившего по пути. Хотя я и не был уверен,
вернулся ли этот знакомый из армии, терять все равно было нечего, и я
направился к нему.
Безуспешно нажимая дверной звонок в течение нескольких минут, я понял,
что моим мечтам о чашке горячего чая не суждено было сбыться. Я уже начал
спускаться вниз по темной холодной лестнице, когда раздался звук отпираемого
замка, и дверь отворилась. Я обернулся и увидел в дверном проеме фигуру,
выхваченную в темноте светом из квартиры. Но это был вовсе не мой знакомый.
В дверях стоял Тоша.
— Вот так номер! Что ты здесь делаешь?
— Привет, заходи. Ты как раз вовремя, — не моргнув глазом, ответил он.
Я поднялся наверх и вошел в квартиру, охваченный внезапным
предчувствием того, что что-то сейчас должно произойти. Мы прошли на кухню и
— о, чудо! — на плите пыхтел кипящий чайник. Тоша налил мне чашку и сказал:
— Киса (так звали хозяина квартиры) приезжал из армии в отпуск и
оставил мне ключи.
— Я не знал, что вы знакомы. Тоша пожал плечами:
— Совпадение.
Прихлебывая горячий чай, я сказал:
— Я звонил, никто не подходил к телефону.
— Да, на моей квартире проблемы, пришлось свалить, — ответил он,
прищурившись. Я не стал углубляться.
— Пробуду здесь некоторое время.
А потом?
Потом не знаю.
— Я уезжаю через пару дней.
— На Камчатку?
— Да. Ты там не был?
— Нет. Говорят, там шикарные места.
— Ну да, — гейзеры, вулканы. Молодая земля. Мы помолчали некоторое
время, потом я поднялся.
— Ну, спасибо за чай. Мне нужно идти. До дома еще топать и топать.
Тоша изучающе взглянул на меня.
— Погоди секунду. Мне нужно кое о чем тебя спросить.
— Спрашивай.
— Ты бы не хотел, чтобы я стал твоим начальником?
— Не понял. Что значит начальником?
— Ну, что значит начальник? Я говорю — ты делаешь.
У меня даже дыхание сперло от такой наглости.
Ты что, в своем уме?
Вполне.
Я не знал, что ему на это сказать.
— Начальником в чем — в работе, что ли, какой-нибудь?
Он улыбнулся.
— Да нет, во всем начальником.
— Это вроде как Отец наш небесный, что ли?
— Ну да, что-то вроде того, — Тоша указал пальцем на потолок.
Я задумался. На психа он, вроде, не похож. Что же он от меня хочет?
Наконец, я спросил:
— Ты имеешь в виду, хочу ли я слушаться тебя во всем, как собака?
— Примерно так. Во всяком случае, тебе придется делать то, что я
говорю.
Это было неслабое предложение. Ничто в жизни я не ценил так, как
собственную свободу, и отдать ее этому… я даже не знал, как его назвать. Я
взглянул на Тошу, пытаясь понять, что же ему все-таки от меня нужно.