и многих других
великих душ, пролитая во имя нашего спасения, и мы живы в духе лишь тогда,
когда пьем ее. Мы должны сплести новую ячейку звездной сети здесь, в
Ленинграде. Если у нас получится, это будет только началом. Но штука это
непростая, и попахать придется изрядно.
Слушая Тошу, я испытывал странную смесь недоверия и восторга. 'Неужели
все это правда?' — вертелось у меня в голове. Наконец, я спросил:
Как все это делается? Как работает эта ячейка?
На энергетическом уровне она работает, как воронка, — втягивает в себя
энергии пространства и закручивает их. Чем мощнее воронка, тем больше людей
будут вовлечены в работу. Вращение энергии внутри воронки ускоряет течение
времени для задействованных в ней людей, и, как следствие, ускоряется время
эволюции на планете. Психическая энергия — топливо эволюции, и все настоящие
духовные практики — это ничто иное, как ускорение эволюционного процесса.
Работающая практика может сократить количество необходимых для индивидуума
мучительных инкарнаций в десятки и даже сотни раз. Истинная духовная работа
преодолевает время. С другой стороны, одной энергии недостаточно, — нужно
знать, что с ней делать. Для этого нужны опыт и мудрость. В противном случае
сила может стать разрушительной.
Откуда же взять мудрость, если ее нет?
Хороший вопрос, — улыбнулся Тоша. — Вообще говоря, чтобы начать
подобное предприятие, необходимо благословение, или, другими словами,
активная связь с высшим источником. Благословение на работу часто приходит в
виде светло-зеленого луча, направленного вниз, прямо на ячейку сети. Мы —
далеко не единственные, кто делает подобную работу на земле, и каждое
эволюционное усилие не остается без ответа. Суфии называют такое
благословение барака, что означает сила, данная для работы.
Если луч дан, то все, что требуется от людей, — это служение. Служение
не имеет ничего общего с тупым поклонением. Это, скорее, сложный процесс
превращения человека в проводника, в звено, связывающее области высоких
энергий с этим миром. Чем больше ты открываешься лучу, тем ближе становишься
к его источнику, и тем большего самопожертвования это требует. Лучший
проводник — это полый проводник, человек, в котором эго уже умерло. Нужно
растворять себя, вернее, чувство собственной отдельности до тех пор, пока не
осознаешь всем существом, что ты — всего лишь одна из волн в бесконечном
океане сознания.
Нахлынувшая волна энергии как будто подтверждала Тошины слова, однако
же, я не смог удержаться и выпалил:
— А что, если ты служишь дьяволу?
Тоша захохотал, и душа у меня ушла в пятки.
— Вопрос по существу. Что бы я тебе ни сказал по этому поводу, ты
ничему не поверишь, пока не убедишься в этом сам. Но давай пока оставим
Князя мира сего в покое, вопрос слишком сложный.
Прочтя на моем лице недоверие, Тоша добавил:
— Не тусуйся. Тебе неизвестно, кто я такой и кто за всем за этим
стоит. Ну и что из того? У тебя есть возможность это выяснить.
Я не знал, как реагировать на его предложение. Тоша явно не относился
ни к одной из категорий учителей, о которых я читал в книгах. Я вздохнул,
без особого, впрочем, облегчения, и спросил:
— Ну хорошо, допустим, ты станешь моим начальником, — так ты, кажется,
изволил выразиться?
Тоша иронически кивнул.
— Какое же будет твое первое приказание? Он ответил незамедлительно:
Я хочу, чтобы ты следовал Дисе.
Что такое Диса?
— Это простая штука, такой принцип поведения: Делай только то, что ты
действительно хочешь.
Я засмеялся:
— Но это же невозможно!
— Возможно, если у тебя хватит пороха.
— Если бы мы могли делать только то, что хотим, это означало бы, что
мы свободны. Но, очевидно, что это не так.
— Тебе что, нравится так думать? — усмехнулся Тоша печально.
Просто это так и есть, нравится мне это или нет.
А как быть с тем, что у нас есть свободная воля и у нас ее никто не
отнимал?
Да, конечно, но…
Никаких 'но'. Мы свободны делать то, что хотим, и для большинства из
нас это единственная свобода, которая у нас есть. Если хочешь, можешь
попробовать.
— Но у нас есть определенные обязанности и ответственность за других,
— сказал я, как будто защищаясь.
— Нет никаких обязанностей, кроме тех, что ты принял на себя сам, так?
— Так, но