Понять Дхарму
Хочу начать с записей, которые я сделал в 1980 году, когда мне было 27 лет. Не стану проходить по всему тексту, так как некоторые его части слишком философские и сложные, – но думаю, что другие места вам покажутся полезными. Начну с первого четверостишия:
Сущность учений Владыки Будды – тайна,
Если их слушают загрязнённые существа, чей слух – составной.
Составное становится причиной загрязнений,
Поэтому абсолютное учение – это недвойственная дхармакая.
Сущность учений Владыки Будды – тайна для нас, но не для него. Реализовав свою собственную абсолютную сущность – которая также является абсолютной сущностью всех и каждого, – он смог проявить, или раскрыть, Дхарму. Мы обладаем этой же сущностью, но не знаем о ней. Это тайна, наша тайна. Под «нашей тайной» я не подразумеваю наши неподобающие поступки, которые нам стыдно раскрыть: я говорю о том, что остаётся тайным даже для нас самих. Это наша подлинная, неограниченная суть. Эта тайна открылась Будде, когда он преодолел двойственность того, каким он проявлялся, и того, чем он на самом деле всегда был. Развив незапятнанную мудрость, он преодолел эту двойственность и прекратил воспринимать себя как «это я, Будда». Мы называем его Буддой Шакьямуни, однако он не говорит о себе: «Я – Будда Шакьямуни». Ему не нужно было тяжко трудиться, писать заметки, произносить учения в микрофон на ломаном английском, как это делаю я; он проявил Дхарму. Это проявление стало следствием его незапятнанной изначальной мудрости. Это тайна учения Владыки Будды – речь Владыки Будды.
Вторая строчка гласит: «Если их слушают загрязнённые существа, чей слух – составной».
Вначале у Будды было всего пять учеников. Спустя семь недель после того, как он обрёл просветление, он впервые дал учение Дхармы в Варанаси, и при этом присутствовали всего пять учеников, получивших учение о Четырёх благородных истинах. Эти пятеро поклонились Будде и слушали его учение, преклонив колено. Будда распространял величественное сияние – он был окружён двухметровой сферой света, которую все могли видеть. У этих учеников не возникло вопроса, был ли он буддой; и даже малоудачливые люди, не ценившие Будду при его жизни, всё же вынуждены были считаться с его присутствием. «Я не вижу в тебе ничего выдающегося, – говорили они, однако добавляя: – Не считая, конечно, двухметровой ауры света, которая тебя окружает».
Первые пятеро учеников слушали его речь – Четыре благородные истины – двойственным слухом. Они были такими же запятнанными, как и мы. Чем-то они от нас отличались – ведь им повезло услышать эти слова от самого Будды, а мы пытаемся понять их 2 500 лет спустя. Но они были подобны нам, так как воспринимали запятнанным – двойственным, или составным, слухом. Мы не ровня этим пяти людям, но подобны им. Мы тоже удерживаем это учение в двойственном уме, думая: «Я слышал, что Будда сказал так». Я уверен, что эти пятеро обсуждали между собой учение Будды о Четырёх благородных истинах. Уверен, что они спрашивали друг друга: «Он и правда так сказал?». Скорее всего, они обсудили учение между собой, прежде чем пришли к заключению. Они слушали его двойственным слухом и запомнили двойственным умом.
Третья строка гласит: «Составное становится причиной загрязнений».
В этом предложении сказано, что даже наш способ слушания подразумевает возможность загрязнения от составного, – а ведь все вещи составные. Шаблоны мышления – составные, молекулы – составные, наши уши, например, состоят из множества частей – там даже есть части, похожие на улитку. Наши глаза – это шары, наполненные водой, наше сердце – перекачивающая кровь мышца, наш мозг – жирное желе, состоящее из очень сложно и аккуратно организованных проводков. Высока вероятность, что понимание первых пяти учеников также было запятнано составным, по-тибетски – дудже (‘du byed), состоящим из субъекта и объекта, и потому они услышали не в точности то, что явил Будда. Если бы они поняли точно, то не возникло бы необходимости давать другие учения после Четырёх благородных истин. Не нужны были бы остальные сутры, абхидхарма или тантры. Однако всё было не так, и вместо этого по мере эволюции учеников проявлялись и учения Будды, соответствовавшие способностям учеников. Если бы развитие не шло эволюционно, то Будда первым делом проявил бы тантру, минуя все остальные учения. Но его учения проявлялись поэтапно, шаг за шагом. После Четырёх благородных истин он проявил второй поворот колеса учения, махаяну, а потом – третий поворот и тантру, которая может быть проявлена в любое время1.
Последняя строчка гласит: «Поэтому абсолютное учение – это недвойственная дхармакая». Абсолютный смысл должен быть недвойственной дхармакаей.
Это значит: мы услышим абсолютное учение Будды только тогда, когда сами станем буддами. Пока не завершится наша трансформация, мы будем что-то слышать – практиковать это – и достигать этого. Будем слышать что-то ещё – практиковать – осуществлять это, а потом что-то другое, и достигать новых реализаций на нашем пути. Даже когда мы произносим простую молитву «Пусть все существа будут свободны от страданий», для каждого из нас она значит что-то своё. Для вас она будет значить одно, а для другого человека – немного другое. Также молитва «Пусть все существа будут свободны от страданий», произнесённая сегодня, будет нести иной смысл, чем слова «Пусть все существа будут свободны от страданий», произнесённые спустя год, – в силу нашего развития. Через пять или десять лет она опять же будет иметь иной смысл, потому что наше понимание её смысла будет развиваться. Если мы будем развиваться, смысл будет становиться всё более глубоким. Если же мы не прогрессируем, если скатимся обратно, то и смысл станет куда более мелким и поверхностным. В итоге абсолютная Дхарма, абсолютное учение, абсолютная сущность учения Владыки Будды будет самой дхармакаей.
Вот каков смысл этих четырёх предложений.
Я написал их уже давно и не могу сказать, что сильно продвинулся с того времени. Тогда я был человеком чрезвычайно скептичным и прагматичным, таким я и остаюсь по сей день; ну, или лишь немного меньше. Последняя строка может показаться кому-то сложной, но я не жалею, что написал её. Для её прояснения мы посмотрим на следующие строки:
Учение Владыки Будды разделились на два, три, семь, девять и так далее.
Из каждого и далее появлялись многочисленные учения,
И спустя ещё пару тысячелетий
Учения будут изобильны, как величайшее облако подношений.
В первой строке говорится о тхераваде и махаяне – учениях Будды, которые впоследствии стали тхеравадой, махаяной и ваджраяной, а далее разделились на тхераваду, махаяну, крию, чарью, йогу и ануттара-йогу. В итоге учения Будды раскрылись как тхеравада, махаяна, крия, чарья, йога, маха-йога, ануттара-йога и ати-йога.
В следующем предложении сказано: «Из каждого и далее появлялись многочисленные учения». Здесь имеется в виду, например, тибетский буддизм ваджраяны, состоящий из восьми основных линий и множества второстепенных. Также это относится и к самой махаяне, которая разделилась на разные виды: индийскую, махаяну Камбоджи, Кореи, Японии, Китая и т. д. В рамках этих обширных групп существуют разные виды махаяны. Например, махаяна последователей Лотосовой сутры, махаяна последователей Амитабхи, махаяна последователей Авалокитешвары. Сейчас всё это походит на большие джунгли, густо заросшие ветвистыми деревьями. Я знаю, к какому из них отношусь, так как родился в этой традиции, а те из вас, кто стал последователем Будды по собственному решению, может столкнуться с непростой задачей: понять, какое из этих деревьев – ваше. Это может быть сложно. Клён или сосна? Баньян или кипарис? Вы станете частью какого-то из этих деревьев, когда примете для себя окончательное решение. Однако, конечно же, необходимо уважать все деревья.
В третьей строке сказано: «Спустя ещё несколько тысячелетий…».
Владыка Будда дал учение Дхармы немногим более 2 500 лет назад. В тех пор выросло уже столько ветвей, что ещё через пару тысяч лет, как сказано в последней строке, «учения будут изобильны, как величайшее облако подношений».
Они будут походить на визуализацию великих подношений, которую мы называем кунсанг чотрин (kun bzang mchod sprin), величайшее из облаков подношений.
В этой визуализации вы представляете пять подношений, исходящих из ваших пяти пальцев, вслед за чем каждое подношение излучает из себя ещё пять. Этот процесс продолжается до бесконечности, наполняя подношениями всё небо. Последняя строка подразумевает, что спустя несколько тысячелетий то же самое может произойти с учениями Будды. Не хочу сказать, что это неправильно, – лишь то, что всё довольно сильно усложняется.
Пропущу следующие четыре предложения. Далее я написал:
Движимые чистыми преданностью, намерениями, усердием и верой,
Мы должным образом слушаем, размышляем, медитируем, учим, ведём дебаты и сочиняем,
Становясь сведущими, нравственными, дисциплинированными и сострадательными2.
В итоге сущностный смысл всего перечисленного сводится к одному.
Эти четыре строки – попытка описать, к чему приводит это непостижимое развитие. Исходя из чистой преданности, чистого намерения, чистого усердия и чистой веры, мы правильным образом слушаем, размышляем, медитируем, учим, ведём дебаты и составляем тексты. В итоге мы осознаём, что все разнообразные ветви, различные идеи – которые порой кажутся противоречащими друг другу – имеют один и тот же смысл. Если искренне изучать их, спорить о них, то в итоге мы обнаружим, что у них одна и та же сущность, но, чтобы прийти к этому заключению, требуются огромная вера, огромное терпение и огромное усердие. Если этих качеств у нас нет, мы можем дойти примерно до середины процесса и застрять в том, что будем видеть лишь различия. Чтобы двигаться дальше, необходимо достаточно терпения – пока не увидим схожесть и тождественность, – вот тогда и поймём, что всё сводится к одной сути.
Следующие четыре строки описывают процесс «капитуляции». Когда я писал эти строки, в моём уме были свежи изучение философии буддизма и практика различных йог. Я довольно серьёзно практиковал и выполнял ретриты, так что стал походить на туго надутый шар: мог вот-вот взорваться. Такое может случиться, если вам двадцать с небольшим, вы много учились и, если говорить честно, эго ваше от этого слегка раздулось. Чем больше мы учимся, тем больше понимаем, сколького мы ещё не знаем. Возможно прийти к мысли: «Я лучше многих других, я много знаю, и всё же – я не знаю ничего». Эго трудно проглотить такое.
Уверен, что подобное происходит с теми из нас, кто сейчас в этом возрасте. Продолжи я дальше в таком духе, я бы заработал стресс – поэтому мне пришлось сдаться. Вот что происходило, когда я писал следующее четверостишие:
Неважно, знаком ли ты с обширной терминологией и философией относительной истины:
Если телом, речью и умом практикуешь
Путь своей линии преемственности (самайя), которая является корнем трёх колесниц, —
Не сомневаюсь, изначальная мудрость, сущность всех и каждого, воссияет в тебе.
Вы можете знать относительные термины и все нюансы бескрайней информации об объектах познания, а можете и не знать: если ваша линия преемственности чиста и вы телом, речью и умом искренне придерживаетесь нравственности, этики и методов этой линии, то абсолютная изначальная мудрость, сущность всех и каждого, проявится в вас. У меня нет сомнений на этот счёт; я уверен в этом.
Неважно, знающий я человек или нет, неважно, сколько мне ещё предстоит узнать; также не имеет значения, что я не знаю каких-то вещей, в незнании которых мне трудно признаться. Если я следую ненарушенной линии учений Владыки Будды с верой и преданностью и искренне практикую, соблюдая нравственность и этику каждой из практик, то абсолютная сущность, какой бы она ни была, обязательно раскроется во мне. Хотя невозможно указать на неё пальцем и невероятно сложно её объяснить, я не сомневаюсь, что так и будет; при этом мои знания или их отсутствие не играют существенной роли. Быть может, я написал две-три сотни книг на эту тему – это не имеет значения. Быть может, я прочитал триста книг и получил учения по пяти десяткам священных философских трактатов – тоже не важно. Но если я практикую что-либо из этого искренне, то мудрость – сущность всего вышеперечисленного, та самая, которую мы пытаемся объяснить и которая не может быть выражена словами, – проявится.
К концу этих учений вы поймёте, что абсолютную сущность невозможно объяснить и выразить словами, потому что нет слов, которые бы её описали. Это всё равно что спросить будду: «Каково это – быть буддой?». Если он ответит: «Я чувствую себя вот так», – это двойственное выражение, а значит, он не будда. Если же от скажет: «Я чувствую себя вот так, но не всегда, в других ситуациях я чувствую себя эдак», – значит, он один из нас, то есть непросветлённый.
«Будда» означает выйти за пределы двойственности. Это не означает, что у будды нет чувств; это значит, что будда выше чувств и не-чувств, выше знания и незнания. Нам нужно выйти за пределы двойственности, преодолеть её – поэтому мы говорим о невыразимом. Это неизъяснимо, невыразимо, непередаваемо. Я буду говорить здесь об этом на протяжении шести дней по четыре часа в день. Сколько получается? Двадцать четыре часа. Я буду говорить двадцать четыре часа для того, чтобы вы поняли, что это нельзя передать словами!
В следующей строфе говорится о том, что мы, люди, считаем себя очень умными, ведь у нас есть язык, культура и всяческие изыски. Мы считаем себя очень умными, но на самом деле мы глупее тараканов. Тараканы выживают наперекор всему, развивают иммунитет и распространяются повсюду. Люди изо всех сил стараются их извести, но тщетно. Тараканы вновь обнаруживаются в самых лучших местах, потому что умеют адаптироваться. Не так уж мы умны, как думаем, – вот почему я написал:
Будучи расслабленными новичками в Святой Дхарме,
Мы запутываемся из-за сложностей
Воззрения, медитации, поведения и плода, объяснённых в великих основополагающих текстах.
Я сам видел, как головы сбитых с толку кружились, словно зонты из павлиньих перьев, под которыми восседают благородные существа.
Сарбува (gsar bu wa) значит «новый, свежий» – тот, кто только что познакомился со Святой Дхармой. Ньомле (snyom las) значит «слегка сумасшедший». Жунг (gzhung) значит «центральный» и подразумевает великие тексты. Их называют «центральными», или основополагающими, потому что из них произошло множество комментариев и направлений мысли. Для слегка безумных новичков в Дхарме, коим и я в своё время являлся, эти великие центральные тексты – с их воззрением, медитацией, поведением, действием и плодом – настолько священны, настолько святы, глубоки и обширны, что мы начинаем путаться и головы наши идут кругом.
В этой строфе я говорю «головы кружились, словно зонты из павлиньих перьев, под которыми восседают благородные существа». В стародавние времена такие зонты из павлиньих перьев использовали цари и великие мастера. Во время путешествий люди несли над ними от трёх до тринадцати таких зонтов. Только представители высшего сословия могли использовать тринадцать. Нужно было прикрыть всего одну голову, но им требовалось тринадцать зонтов, да ещё чтобы они вращались по часовой стрелке в процессе движения. Вот о чём говорится в этой строфе: мы запутываемся, и голова у нас идёт кругом. На хинди есть очень хорошее выражение: «Чакар айя хаи», или «Чакар ах раха хаи», что значит «моя голова кружится, как колесо». Когда я писал эти строки, с моей головой происходило то же самое.
Прежде чем написать другие заметки, я подвёл итог первого раздела:
Вот почему основа, путь и плод изложены кратко и упрощённо.
Я составил эти заметки для самого себя, чтобы не забыть, и, вероятно, они также будут полезны для кого-то из новичков.
Я хотел поделиться с вами этими записями, чтобы вы узнали, что такое Дхарма и что значит познавать Дхарму. Узнав, вы поймёте, что мы познаём Дхарму не ради завершения этого процесса, – ведь завершить изучение Дхармы невозможно. Можно изучать Дхарму на протяжении 10 тысяч жизней – и нам ещё будет что изучать. Можно получить 200 докторских степеней – и всё равно ещё останется что изучать. Просто-напросто невозможно прийти к исчерпывающему знанию этой темы. Изучать Дхарму – всё равно что изучать что-то ещё. Если бы я хотел изучить этот стакан воды и узнать о нём всё, сколько бы жизней это у меня заняло? Невозможно знать всё об этом стакане воды, пока не узнаешь всё обо всей вселенной, всех существах, всём космосе и вообще всём. Пока я всё это не узнаю, я не буду знать всего об этом стакане воды.
Но даже тогда это будет лишь одна из точек зрения. Я изучил бы стакан воды с точки зрения человека с планеты Земля, у которого человеческий разум, человеческие глаза и уши, который может использовать человеческими руками какие-то инструменты. А если бы я был собакой? У меня были бы собачьи лапы, глаза, уши и инструменты, которыми может воспользоваться приручённая собака, – и это был бы другой способ понимания того же стакана с водой. И всё равно познание всего, что может знать собака, тоже займёт целую вечность. А если бы я был духом? У духов нет такого тела – тела и глаза у них другие. И у них бы ушла целая вечность на то, чтобы познать этот стакан воды. И если бы мы были богами с божественными глазами, ушами, телами и восприятием, всё равно на познание стакана воды у нас ушла бы целая вечность.
Человеческие существа с планеты Земля и человеческие существа из других вселенных абсолютно разные. У других людей может не быть глаз; они, быть может, видят посредством звука и питаются совершенно другой пищей. Есть бессчётное количество видов человеческих существ, люди с планеты Земля – это лишь один из них. Среди нас существуют также белые люди, жёлтые люди, чёрные люди, коричневые люди, красные люди – они подходят под разные описания, но разница между ними пустяковая, реальной разницы нет. У всех на этой Земле один нос с двумя отверстиями, один рот, наполненный костями и зубами, два глаза, два уха, щёки, скулы, виски, а сверху – волосы. Больших различий тут нет, будь ты чёрным, белым, красным или жёлтым.
Однако люди, живущие в других вселенных, должно быть, другие. Наша эволюция развивалась по определённым шаблонам; если их эволюционные шаблоны хотя бы немного менялись, то существа, развивавшиеся по ним, обрели совершенно другой облик.
Даже если бы они обитали в схожей с нашей окружающей среде, они выглядели бы совершенно по-другому. Вероятно, мы смогли бы видеть их, пожать им руку, хвост – или что там у них есть, – может быть, уши. Может быть, у них нет рук, вместо них – длинные уши, которыми они пишут и делают другие вещи, – значит, им мы пожали бы уши. Другие же люди из других вселенных могут жить в настолько иной среде, что мы не в состоянии даже видеть их, а они не могут видеть нас. Но если их мир – это мир людей, значит, они – люди. Собаки, змеи, черви и рыбы – все относятся к миру животных, но выглядят абсолютно по-разному. То же самое касается и мира людей: это один и тот же мир по уровню, но среды в нём есть разные, поэтому и люди развиваются по-разному.
Тот, кто знает о стакане воды всё, – будда. Учёный, желающий обладать полнотой знаний о чём-либо, должен обрести просветление – иначе никак. Может быть, он сделал несколько открытий, описал их в своих исследованиях и издал 200 книг, – но он всё равно умрёт, так и не завершив свой труд. Критики или ученики могут продолжить его дело и написать за свою жизнь ещё по 200 книг, после чего ещё столько же сделают их последователи. Им могут присудить Нобелевскую премию за научные открытия, окружить почётом и воздвигнуть им памятники перед институтами, а в галереях развесить их портреты. И несмотря на всё это – не имея реализации, они не будут знать всего; это невозможно. Не стоит ни воодушевляться, ни падать духом от простых фактов, которые нужно знать.
Я поделился с вами своими записями, потому что это очень важные вещи. Они исходят не от меня, а из великой мудрости моих наставников, которые, в свою очередь, получили её от своих наставников и передали мне с великом состраданием, а я воспринял её с преданностью. Передачу и благословения, которые я получил, я перенёс на бумагу, чтобы сохранить в виде записей. В то время у меня уже были обширные познания, но я потом стал вкалывать как папа Карло, чтобы служить Будде и линии передачи. Я давал учения, занимался строительством, путешествовал по миру и делал ещё массу дел. На протяжении последних десяти лет пришлось также заняться такими вещами, с которыми до этого я никогда не сталкивался и не имел ни малейшего опыта, – это тоже оказалось очень интересно.
Я безостановочно работал, служа Дхарме, за что благодарен: это огромная честь. Но всё это время у меня почти не было возможности изучать новые тексты. Я не могу одновременно работать и учиться или же учить и учиться – поэтому мои знания буддийской философии и текстов остаются примерно на том же уровне. Хотя благодаря тому, что я давал учение, общался с людьми и так далее, мой опыт стал богаче.