Воды Иордана
Непогрешимость взять себе на щит,
В сверкающие латы обрядиться.
Пусть отражаются восторженные лица,
Их обожание ничто не истощит.
Иисус, погруженный в тяжелые мысли, медленно брел вдоль Иордана. Ученики, видя его состояние, не отвлекали расспросами и старались держаться на расстоянии.
«Вот за мной стали двенадцать человек, – думал Иисус. – Их притянуло ко мне, держит подле меня и определяет их жизнь Слово. Они оставили свои дома, свои семьи и пошли за мной, положившись только на мое Слово. Чем мое Слово обернется для меня, взявшего в свои руки чужие жизни, ведь они принадлежат Богу, и Он один распорядитель их?» Иисус не был Иисусом. При рождении отец и мать дали ему другое имя. В свои тридцать два года он стал свидетелем Распятия и, выждав год после Вознесения Христа, вошел в Иерусалим и назвался Иисусом. Среди бесконечного хора улюлюкающих насмешников и возмущенных гонителей нашлась дюжина прислушавшихся, и он принял это за Знак. Иисус вывел из города двенадцать человек и, даже не узнав имен, нарек их Учениками. После этого прошло несколько недель. Сегодняшнее утро мучило Иисуса сомнениями особенно сильно.
«Надо бы поговорить с ними», – подумал он и оглянулся назад – за спиной на почтительной дистанции шел один человек. Один.
– Каково имя твое, брат? – непонимающе разглядывая его, спросил Иисус.
– Иуда, – ответил ученик.
– А настоящее имя?
– Иуда – мое настоящее имя.
– Где остальные, почему отстали?
– Они ушли, Учитель, ушли совсем.
Иисус удивленно вскинул брови.
– Им не по нраву Слово мое?
Иуда замялся, поморщился, потрогал пояс, напоминавший ослиный хвост, и, взвешивая каждое слово, ответил:
– Видимо, по нраву. Каждый из них решил назваться Иисусом. Так они поняли Слово твое.
Иисус молчал. Представив себя людям как Ожившего, смертью смерть поправшего, он не притязал на Славу, Богатство, Почитание, всего лишь на Слово Божие. По всему выходило, что его Слово Божьим не стало. Наконец он очнулся:
– Почему не ушел ты, Иуда?
Иуда опять поморщился, но, сделав несколько шагов навстречу, сказал:
– Я Иуда, я всегда при Иисусе, пока не предам его.
С интересом посмотрев на собеседника, Иисус спросил:
– Что ты умеешь, брат Иуда?
– Я не научен грамоте или иному полезному ремеслу, но я умею считать, – гордо ответил Иуда и, немного подумав, пошевелил губами и добавил: – До тридцати.
– Я так и знал, – рассмеялся Иисус. – А скажи, брат Иуда, может, знаешь ты, чем Слово мое от Слова Христова отлично? Я ведь повторял его буква в букву.
– Слово твое от Христова отлично, как и одежды твои. Слишком белы они, не пачканы намеренно, не живы. Слово твое от Христова отлично и как деяния твои. Слишком театральны, слишком напоказ, а чуда исцеления не являют. Слово твое от Христова отлично и как сердце твое. Слишком человеческое, от гордыни не отделенное. Его же сердце – от Бога, для всех, кроме себя.
– Довольно болтовни, – оборвал вдруг Иисус своего ученика. – Догадывался я о том и без тебя. Вот ты, вот я, что делать далее, может, подскажешь?
Теперь настал черед смеяться Иуде:
– Так ведь я предатель, могу только предавать. Какой спрос с грешника у непогрешимого? Посмотри в воду, Иисус, что зришь?
Иисус повернулся к Иордану. В зеленоватых водах его отражалось небо, берега и две фигуры.
– Вижу наши отражения.
– Как думаешь, кто настоящий – мы или они? – улыбаясь, спросил Иуда. Иисус по-новому смотрел на ученика, задающего вопросы учителю тоном учителя, экзаменующего ученика, а Иуда продолжал: – Где Иуда-предатель не предал? Где Мир Бога, а где его отражение?
Иисус снова вгляделся в воды Иордана – в отражении был незнакомый человек. Вздрогнув, он растерянно прошептал:
– Там, в воде, не мы, Иуда.
– В воде рыбы и пиявки, – ответил ученик, – а в отражении этого мира ты видишь Мир Бога, и если я правильно понимаю, сейчас там Иоанн крестит Иисуса из Назарета.
Два человека, став на колени, неподвижными взглядами уставились на Иордан. Над головами их проплывало солнце с запада на восток, на дворе заканчивался тридцать четвертый год до Рождества Христова, в ожидании тридцать третьего.