как твой друг?
— Ну да. Мы с ним в каком-то смысле — два сапога пара. Разница только в том, что он сбежал по собственной воле, а меня вышвыривают насильно…
Я тычком затушил сигарету в пепельнице. Кошка подняла голову, протяжно зевнула и заняла прежнюю позу.
— Ты уже собрал вещи? — спросила она.
— Нет еще, сейчас буду. Да собирать-то особо нечего — белье на смену да мелочи туалетные… Тебе, кстати, тоже много брать ни к чему — все, что понадобится, прямо на месте и купим. Денег столько, что девать некуда.
— А я так больше люблю! — хихикнула она. — Какое же это путешествие, если нет больших чемоданов!
— В самом деле?…
Из полуоткрытого окна доносилось пронзительное щебетание птиц. Такого щебета я раньше ни разу не слышал. Новое время года принесло новых птиц. Я поймал в ладонь солнечный луч, падавший на нас из окна, и осторожно прижал к ее щеке. Так, не двигаясь, мы пролежали очень долго. Рассеянным взглядом я наблюдал, как белоснежное облако медленно-медленно переползало в небе от одного края окна к другому.
— Что-то не так? — спросила она.
— Да понимаешь — нелепо, наверное, звучит, но… У меня все время такое чувство, будто сейчас — это совсем не сейчас. И что сам я — не я, а вроде бы кто-то другой. И что здесь — это где-то совсем в другом месте. Это чувство это живет во мне очень долго. Где бы я ни был, чем бы ни занимался — оно постоянно преследует меня уже, наверно, лет десять.
— Почему именно десять?
— Да потому, что это очень похоже на вечность… Только поэтому.
Она рассмеялась, взяла на руки кошку и осторожно опустила ее на пол.
— Обними меня…
Мы лежали в обнимку на диване. Подушки старого дивана, если уткнуться в них носом, пахли древностью. Ее хрупкое тело, казалось, вот-вот растворится в этом запахе без следа. Странно — будто что-то ласковое, теплое, давным-давно позабытое всплывало со дна моей помутневшей памяти. Я коснулся пальцами ее волос, осторожно убрал их в сторону — и кончиком языка дотронулся до ее уха. Мир чуть заметно дрогнул. Мир стал маленьким, совсем крошечным. И Время в этом мире текло очень плавно и неторопливо.
Я расстегнул пуговицы ее рубашки, положил ладонь ей на грудь — и долго лежал так, глядя на ее тело.
— Прямо как живая, — вдруг выдохнула она.
— Кто?… Ты?
— Ну да… Мое тело и я.
— Это точно, — согласился я. — Похоже, и вправду живая…
'Как тихо!' — подумал я. Звуки исчезли. Все, кроме нас, куда-то ушли — наверное, праздновать первое воскресенье осени.
— Знаешь… Мне так хорошо сейчас, — прошептала она тихонько.
— Ага.
— Такое чувство… как на пикнике. Очень здорово.
— 'На пикнике'?
— М-м…
Я крепко обнял ее. Потом, убрав губами прядь ее волос, еще раз коснулся языком уха.
— А что, твои десять лет — это правда было очень долго? — прошептала она мне на ухо.
— Ужасно долго, — пробормотал я в ответ. — Ужасно долго, а в результате — ни черта…
Она откинулась на подлокотник дивана, слегка выгнула шею и улыбнулась. Я вдруг ясно ощутил, что когда-то уже встречал такую же точно улыбку, но вот когда и у кого — припомнить не удавалось. Все молоденькие женщины, такие разные между собой, в голом виде кажутся очень похожими друг на друга; этим они всегда приводили меня в замешательство.
— Давай найдем овцу, — произнесла она с закрытыми глазами. — Найдем овцу — и многое изменится к лучшему.
Я долго смотрел на ее лицо, потом на уши. Мягкий полуденный свет осторожно обнимал ее тело, но как будто не касался его; так изображали вещи на натюрмортах лет сто назад.
7. ОБ ОГРАНИЧЕННОМ, НО УПРЯМОМ СОЗНАНИИ
К шести часам она приняла душ, расчесала волосы перед зеркалом в ванной, освежилась лосьоном и почистила зубы. Все это время я сидел на диване и читал 'Записки о Шерлоке Холмсе'. 'Мой дорогой коллега Ватсон, — начиналась очередная история, — обладает весьма ограниченными умственными способностями; однако иногда его ум проявляет поразительное упрямство в достижении поставленной цели'. Надо сказать, неплохая фраза для начала рассказа.
— Я сегодня поздно. Ложись без меня. — сказала она.
— Работа?
— Да. Вообще-то, мне выходной полагался, но ничего не поделаешь. Завтра в отпуск
— значит, сегодня придется выйти.
Она ушла, но чуть погодя дверь опять распахнулась.
— Слушай, а куда ты кошку денешь на время отъезда? — спросила она.
— Хм! Честно говоря, про это я и забыл… Ладно, придумаю что-нибудь.
Дверь снова закрылась.
Я достал из холодильника молоко и сырные палочки и попробовал накормить кошку. Та с явным трудом съела сыр. Жевать как следует у бедняги уже не хватало сил.
В