То был мужчина лет сорока в серой рубашке, серых брюках и серой фуражке. Судя по всему, полицейский из Службы охраны государственных объектов.
— Вы сейчас что-то бросали, не так ли? — спросил он, остановившись рядом.
— Бросал, — подтвердил я.
— Что бросали?
— Круглые металлические предметы. Внутри пустые. Отверстие с одной стороны. Полицейский, похоже, слегка озадачился.
— Зачем бросали?
— Да низачем! Уже двенадцать лет прихожу сюда и бросаю. Иногда — по полдюжины за раз. И никто до сих пор не жаловался.
— То было раньше. А сейчас здесь — муниципальная территория. Бросать мусор на муниципальной территории запрещается.
Я выдержал паузу. Что-то задрожало во мне на какую-то долю секунды, но тут же унялось.
— Вся проблема в том, — сказал я полицейскому, — что в ваших словах и правда скрывается некий смысл.
— Так в Законе написано, — сказал полицейский.
Я вздохнул и достал из кармана сигареты.
— И что теперь делать?
— Ну, не буду же я требовать, чтоб вы лезли и подбирали. Темно уже, да вот и дождь собирается… Поэтому — чтобы больше предметов не бросали!
— Больше не буду, — пообещал я. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — сказал полицейский и растворился в сумерках.
Свернувшись калачиком на бетоне волнореза, я уставился в небо. Как заметила наблюдательная полиция, накрапывал дождик. Закурив новую сигарету, я прокрутил в голове свой диалог с полицейским. Мне показалось, что десять лет назад я был явно покруче… Хотя нет, — скорее всего, просто показалось. Что так, что эдак — разницы никакой.
Когда, возвратившись к реке, я поймал на набережной такси, дождь висел в воздухе, точно густой туман.
— В отель! — сказал я водителю.
— Путешествуете? — поинтересовался тот.
— Ага…
— Первый раз здесь?
— Второй, — ответил я, не задумываясь.
4. ОНА РАССКАЗЫВАЕТ О ШУМЕ ВОЛН, ПОТЯГИВАЯ 'СОЛТИ ДОГ'
— Я привез вам письмо! — сказал я.
— Мне? — переспросила она.
Голос в трубке был страшно далеким, телефонная линия забита помехами, говорить приходилось куда громче, чем то нужно для нормальной беседы, и оттенки интонаций терялись напрочь. Как если взобраться на холм, встать под всеми ветрами и пытаться вести беседу, выкрикивая фразы в поднятые воротники пальто.
— Вообще-то, оно адресовано мне… Но мне кажется, что писали именно вам!
— Ах, вам так кажется?
— Ну да! — сказал я. Сказал — и сам почувствовал, в какую идиотскую ситуацию себя загоняю.
Она молчала. Помехи в трубке постепенно затихли.
— Я не знаю, какие отношения у вас были с Крысой. Я звоню, потому что он попросил меня с вами встретиться. А раз так, то, я думаю, вам и письмо лучше самой прочитать.
— Так вы специально для этого приехали сюда из Токио?
— Вот именно.
Она закашлялась, потом извинилась.
— А вы, что, были с ним друзьями?
— Вроде того.
— А почему же он не написал прямо мне?
Что говорить — в ее словах явно ощущалось больше здравого смысла.
— Действительно, не понимаю, — ответил я искренне.
— Так вот и я что-то никак не пойму. Все, что было когда-то, давно уже кончилось. Или нет?
Этого я не знал. Я так и сказал — не знаю. Прижимая к уху телефонную трубку, я лежал на кровати в номере и разглядывал потолок. Мне чудилось, будто я лежу, свернувшись калачиком, на дне моря и одну за другой считаю тени проплывающих надо мною рыб. При этом понятия не имею, до скольки досчитать, чтобы все-таки остановиться.
— Пять лет назад, когда он исчез куда-то, мне было двадцать семь, — несмотря на мягкий голос, эти ее слова прозвучали глухо, как из колодца. — Слишком многое меняется за пять лет…
— Это точно, — поддакнул я.
— Даже если на самом деле ничего не меняется, все равно — нельзя позволять себе так думать. Позволишь себе так думать — и уже никогда не сдвинешься с места… Хотя бы поэтому я стараюсь считать себя совершенно другим человеком.
— Мне кажется, я вас понимаю, — сказал я.
Мы помолчали. На этот раз первой заговорила она:
— И когда вы с ним виделись в последний раз?
— Пять лет назад. Как раз перед тем, как он исчез.
— Он что-нибудь сообщал вам? Почему уезжает и все такое?
— Нет, — сказал я.
— То есть, я тогда правильно поняла, что он исчез, никому не сказав ни слова?
— Совершенно правильно.
— Ну, а что вы подумали?
— В смысле — когда он исчез?
— Ну да.
Я приподнялся на кровати и оперся спиной о стену.
— Что подумал… Ну, пошатается с полгода, да и вернется назад. Он же из тех, у кого ничего не бывает надолго.
— Но он не вернулся…
— Да, не вернулся.
На другом конце провода явно боролись с собой: в очередной долгой паузе я различал ухом тихое