наших отражений.
— Смотри пристально, не останавливая взгляда! — повторял он
приказание громким шепотом.
Я делал то, что он требовал, не переставая думать о кажущемся
противоречии указания. В этот момент что-то во мне поймалось на зеркале, и
противоречие действительно обрело смысл: «можно, оказывается, смотреть
пристально, не останавливая взгляда», — подумал я, и в тот момент, когда
мысль сформулировалась, рядом с моей головой и головой дон Хуан появилась
еще одна. Она была видна в нижней части зеркала справа от меня.
Все мое тело тряслось. Дон Хуан шепотом советовал мне успокоиться и
не показывать ни страха, ни удивления. Он опять скомандовал мне смотреть
внимательно, не останавливая взгляда на новом пришельце. Я должен был
делать неимоверное усилие, чтобы не задохнуться от страха и не упустить
зеркало. Тело мое тряслось с головы до пят. Дон Хуан опять прошептал,
требуя держать себя в руках. Он постоянно подталкивал меня локтем.
Постепенно я взял под контроль свой страх. Я смотрел на третью голову
и постепенно понял, что это не человеческая голова и не голова
какого-нибудь животного. Фактически это вовсе не была голова: это была
форма без всякой внутренней подвижности. Когда возникла эта мысль, я
мгновенно понял, что не я ее мыслю. Это осознание тоже не было мыслью. Для
меня возник момент ужасной тревоги, а затем мне стало известно нечто
непостижимое: эти мысли были голосом в моем ухе!
— Я вижу! — закричал я по-английски, но звука не было слышно.
— Да, ты видишь, — ответил голос в мое ухо по-испански.
Я почувствовал, что охвачен силой, превышающей меня самого. Я не
чувствовал боли или хотя бы тревоги. Я ничего не чувствовал. Я знал без
тени сомнения, поскольку этот голос так говорил мне, что я не могу
разорвать хватку этой силы актом воли или усилия. Я знал, что умираю. Я
автоматически поднял глаза, чтобы взглянуть на дона Хуана, и в тот момент,
когда глаза наши встретились, та сила оставила меня. Я был свободен. Дон
Хуан улыбнулся мне так, как если бы знал, через что я прошел.
Я осознал, что стою. Дон Хуан держал зеркало за край, чтобы позволить
стечь воде.
Домой возвращались в безмолвии.
— Древние толтеки были просто загипнотизированы своими находками, —
сказал дон Хуан.
— Могу понять, почему, — сказал я.
— И я тоже, — ответил он.
Сила, которая тогда охватила меня, была такой могущественной, что
лишила меня дара речи, даже мышления, на несколько часов. Она заморозила
меня полным безмолвием, и я оттаивал по кусочкам.
— Без всякого сознательного вмешательства с нашей стороны, —
продолжал дон Хуан, — для нас эта древняя методика распалась на две части:
первой было как раз достаточно для того, чтобы ознакомить тебя с тем, что
происходит. Во второй мы попытаемся осуществить то, к чему стремились
древние видящие.
— Что в действительности произошло там, дон Хуан? — спросил я.
— Есть две версии. Сначала я дам тебе версию древних видящих. Они
думали, что отражающая поверхность сияющего предмета, погруженного в воду,
увеличивает власть воды, поэтому обычно они пристально смотрели на водные
тела, а отражающая поверхность была помощью в ускорении процесса. Они
полагали, что наши глаза являются ключами для входа в неведомое.
Пристально глядя в воду, они позволяли глазам отворить путь.
Дон Хуан заметил, что древние видящие отмечали, что влажность воды
только увлажняет или смачивает, а ее текучесть движет. Она бежит, думали
они, в поисках других уровней внизу. Они верили, что вода дана нам не
только для жизни, но и как звено связи — дорога к другим нижним уровням.
— Много ли этих уровней внизу? — спросил я.
— Древние насчитывали семь, — ответил он.
— Знаешь ли ты их сам, дон Хуан?
— Я видящий нового цикла и, следовательно, у меня другие взгляды, —
ответил он. — я просто показываю тебе, что делали древние видящие, и
рассказываю, во что они верили.
Он заверил меня, что только то, что у него другие взгляды, не делает
негодными методики древних видящих: их интерпретация была ошибочной, но их
истины имели для них практическое значение. В случае методик, связанных с
водой, они были убеждены, что по-человечески можно быть перенесенным
текучестью воды в любое место между этим нашим уровнем и другими семью
нижними или же быть перенесенным в сущности в любое место на этом уровне
вдоль реки в обоих направлениях. Соответственно они использовали текучую
воду для переноса на этом нашем уровне, а воду глубоких озер или водяных
провалов для переноса в глубины.
То, к чему они стремились с помощью